Взморник морской

Взморник морской
Общий вид группы растений
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Однодольные Надпорядок:  Lilianae Порядок:  Частухоцветные Семейство:  Взморниковые Род:  Взморник Вид:  Взморник морской
Международное научное название
Zostera marina L., 1753
Ареал
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/153538 153538 ]
Систематика на Викивидах Поиск изображений на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=100967 t:100967] IPNI   [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Zostera+marina&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???] TPL   [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Zostera+marina ???]

Взмо́рник морско́й (лат. Zostéra marína) — многолетнее морское травянистое растение; вид рода Взморник семейства Взморниковые. Растёт в прибрежных водах тёплых морей.

Распространение и среда обитания

Взморник морской обитает в прибрежных водах морей Северного полушария, заселяет только прогреваемые илисто-песчаные литорали.

Ботаническое описание

Ботаническая иллюстрация из книги К. А. М. Линдмана «Bilder ur Nordens Flora», 1917—1926

Имеет разветвлённую корневую систему, образует подводные луга, иногда с очень высоким травостоем — до 100 см.

Растения цветут и опыляются под водой, пыльцу переносят потоки воды.

Семена взморника морского созревают к осени.

Чтобы выжить в суровых условиях, не предназначенных для растительной жизни, — в солёной морской воде — растение приобрело ряд биохимических особенностей, которые обуславлены его биологической активностью. Благодаря этому в растении образуется особый пектин, аналогов которому нет в других растениях. Этот пектин получил название зостерин. Зостерин с химической точки зрения является полисахаридом пектиновой природы.

Исследования

Наличие в Zostera marina пектина зостерин, не оставила равнодушными российских ученых. Впервые он был выделен в 1940 году русским ученым В.И.Мирошниковым, который назвал его зостерином. Свойства этого пектина казались совершенно невероятными, что дало начало обширным исследованиям в медицине и биологии.

Основным направлением исследований стало изучение сорбционных свойств пектинов из разных растительных источников, установление их структуры и связанной с ней силы сорбента. В 1998 году Ю.С.Оводов опубликовал научную статью, в которой были представлены работы ученых из США, Японии и других стран в этой области.

Заинтересовавшись уникальной природой пектина, Ю.С.Оводов и его сотрудники занялись серьезными исследованиями, результат которых показал, что эти пектины принадлежат к числу наиболее сложных по структуре объектов именно природного происхождения, а также эта уникальная особенность наделяет их высокой адсорбционной способностью. Во время проведения исследования, ученые также выявили особые сорбционные возможности зостерина, обусловленные его способностью выживать в морской воде. Благодаря этому, пектин под названием зостерин нашел обширное применение в медицине.

Пектин Зостерин

Пектин из морского растения Zostera marina имеет особые отличительные черты, которые наделяют его свойством эффективного энтеросорбента.

В отличие от линейных биополимеров, к которым относятся пектины из привычных органических растений, таких как яблоки, свекла, апельсины, и т. д., имеющих слабую способность удерживать катионы тяжелых металлов и радионуклиды, макромолекула зостерина имеет совсем другой вид. Она представляет собой разветвленную пространственную структуру, похожую на пучок спутанных ниток, состоящий из ячеек различного размера между главными линейными цепями и их боковыми ответвлениями. Именно такое строение лежит в основе его высоких сорбционных качеств.

Зостерин имеет малую степень метоксилирования по кислотным группам галактуроновой кислоты по сравнению с другими растительными пектинами, а поэтому прочнее удерживает положительно заряженные инородные токсичные тела, присутствующие в крови. Среди моносахаридов зостерина, включенных в цепи полисахаридов, обнаружен в значительных количествах (40—50%) довольно редкий моносахарид под названием апиоза.При помощи апиозы пектин, попадая перорально в организм человека, наделяется устойчивым к воздействию ферментов в желудочно-кишечном тракте.

Применение в медицине

Сорбенты из растительных пектинов активно использовали с незапамятных времен, правда не в медицинской области, а в пищевой промышленности. Сорбенты использовали для очистки продуктов переработки и как ингредиенты для готовых продуктов. Но с течением времени пришло осознание эффективности сорбентов с медицинской точки зрения.

Известно, что главными поставщиками растительных пектинов остаются овощи и фрукты. В процессе вегетации образуется макромолекула пектина, в которой линейная и разветвленные области связаны между собой еще и ковалентными связями, образующими пространственную решетку. Пространственная конфигурация для пептидов из растительных объектов имеет индивидуальный, присущий только этому пептиду характер.

У пектина из Zostera marina присутствуют уникальные особенности, которые отличают его от гликанов наземных растений. Многочисленные исследования показали, что пектин зостерин имеет более сложную конструкцию, чем пектины наземных растений. Хотя он, как и другие пектины, имеет линейный остов из рамногалактурана, и разветвленную область, однако, последняя представляет собой значительно более сложную конфигурацию. К ней присоединен еще один «блок» — ксилогалактуронан (цепи, состоящие из колец галактуроновой кислоты и моносахара ксилозы). Ксилогалактураны были обнаружены ранее в пектинах некоторых наземных растений (например, в пыльце горной сосны). Однако в зостерине этот фрагмент имеет дополнительные разветвления, увеличивающие объем макромолекул.

В результате макромолекула зостерина обладает особой, сложной структурой, состоящей из нескольких блоков. Наряду с линейной областью галактуронана и рамногалактуронана, разветвленная область зостерина представлена ксилогалактуронапом, в котором боковые углеводные цепи построены из связанных остатков D-ксилопиранозы. Некоторые из этих цепей имеют точки разветвления, которыми являются остатки ксилозы. Это одна из самых важных особенностей пектина из Zostera marina, которая наделила его высокими сорбционными качествами.

Помимо этого, в пектине очень мало метильных групп (не более 5% от общего числа гидроксильных остатков), которые в пектинах наземных растений составляют значительную часть карбоксилов. Степень метоксилирования зостерина не превышает 5%, в отличие от яблочного пектина, метоксилирование которого составляет 70-80%. Это приводит к тому, что зостерин связывает кислотными группами галактуроновых колец и водородными связями значительно больше катионов тяжелых металлов, радионуклидов и токсинов, несущих положительный заряд, в отличие от других пектинов.

Еще одна уникальная способность зостерина заключается в наличии в нем уникального моносахарида апиозы - одной из пентоз. В ней столько же атомов углерода, кислорода и водорода, как и в молекуле распространенного моносахарида рибозы: С5Н10О5. Обе пентозы есть в зостерине, причем в виде D-формы.

Апиозу называют «неправильным» моносахаридом, так как она считается редчайшим видом сахара. На данный момент, апиоза не обнаружена ни в одном пектине из наземных растений в том количестве, в котором она присутствует в зостерине.В зостерине апиоза присоединена к полисахаридным звеньям галактуроновой кислоты. После обработки пектиназой фрагмент был выделен и получил название — апиогалактуронан. В зостерине его обнаружено удивительно много — на апиогалактуронан приходится примерно четверть макромолекулы.

Апиогалактуронан оказался необычайно устойчивым к действию пепсина, а следовательно, обладает большей стабильностью в кишечном тракте, чем другие пектины. Благодаря этому, токсины, удерживаемые зостерином, легко проходят желудочно-кишечный тракт и покидают организм без особых проблем, естественным путём.

Эти уникальные особенности Zostera marina позволили ученым синтезировать лечебную пищевую добавку, аналогов которой пока нет во всем мире. Активность пектина зостерин используется в пищевой добавке, как иммуномодулятор, противоязвенное и антидотное средство.

Отрывок, характеризующий Взморник морской

– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.