Катастрофа Ту-104 под Москвой (1971)

Рейс 773 Аэрофлота
Ту-104Б компании Аэрофлот, аналогичный разбившемуся
Общие сведения
Дата	10 октября 1971 года
Время	20:17
Характер	Террористический акт
Причина	Взрыв бомбы
Место	у деревни Бараново, Наро-Фоминский район Московской области, 10 километров юго-западнее аэропорта Внуково (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ту-104Б
Авиакомпания	Аэрофлот (Украинское УГА, Бориспольский ОАО)
Пункт вылета	Внуково, Москва (РСФСР)
Пункт назначения	Симферополь (УССР)
Рейс	773
Бортовой номер	CCCP-42490
Дата выпуска	15 августа 1960 года
Пассажиры	18
Экипаж	7
Погибшие	25 (все)

Катастрофа Ту-104 под Москвой — авиационная катастрофа пассажирского самолёта Ту-104Б Бориспольского авиаотряда Украинского управления («Аэрофлот»), произошедшая вечером в воскресенье 10 октября 1971 года. Авиалайнер выполнял пассажирский рейс из Москвы в Симферополь, но почти сразу после вылета из аэропорта Внуково рухнул на землю в десятке километров от аэродрома и полностью разрушился, при этом погибли 25 человек. По результатам расследования было установлено, что причиной трагедии стал взрыв заложенной на борту бомбы.

Самолёт

Ту-104Б с бортовым номером 42490 (заводской — 021901, серийный — 19-01) был выпущен Казанским авиазаводом 15 августа 1960 года и передан Главному управлению гражданского воздушного флота, которое к 3 сентября направило его в Бориспольский авиаотряд Украинского территориального управления ГВФ. Изначально авиалайнер имел салон на 100 мест, но позже был переделан в 115-местный. Общая наработка 11-летнего авиалайнера составляла 13 062 лётных часа и 10 452 цикла «взлёт—посадка».

Экипаж

Лётный экипаж (в кабине) был из 208-го (Бориспольского) лётного отряда и состоял из пяти человек:

• Командир воздушного судна — Клюшник Константин Романович
• Второй пилот — Воробьевский Анатолий Ефимович
• Штурман — Солодянников Владимир Алексеевич
• Бортмеханик — Безродный Валентин Алексеевич
• Бортрадист — Объедков Виктор Иванович

В салоне работали два бортпроводника:

• Папушина Светлана Владимировна
• Марченко Борис Нестерович

Также на борту находился сопровождающий милиционер, но в отчёте он был учтён как служебный пассажир.

Катастрофа

В тот день борт 42490 должен был выполнить два рейса по маршруту Симферополь — Москва — Симферополь. Первый рейс прошёл без отклонений и в 19:02 благополучно приземлился в аэропорта Внуково. далее экипаж начал готовиться к выполнению обратного рейса в Симферополь — 773.

Небо в это время было затянуто тучами с нижней границей 180 метров, видимость 6 километров. В 20:16 рейс 773 с 18 пассажирами и 7 членами экипажа на борту вылетел из аэропорта Внуково по магнитному курсу 242°, о чём в 20:16:24 экипаж доложил диспетчеру старта, после чего переключился на связь с диспетчером круга. В 20:16:31 командир самолёта связался с диспетчером круга и доложил, что следует по направлению на Чёрную Грязь. В ответ диспетчер дал команду на подъём до 1500 метров. В 20:16:44 диспетчер дал рейсу 773 указание доложить о проходе высоты 1200 метров. Однако ответа с самолёта не последовало. Диспетчер несколько раз пытался повторно с ним связаться, но безуспешно.

Пилоты едва успели доложить диспетчеру о взлёте, как через считанные секунды в салоне прогремел взрыв. Разрушило левую сторону фюзеляжа и несущие элементы левого крыла, перебило тяги рулей высоты и направления. Самолёт начал входить во всё увеличивающийся правый крен и терять высоту. В семи с лишним километрах от аэропорта, когда высота составляла 150—200 метров, у самолёта разрушился багажный отсек и выбросило часть пассажирских сидений. Ещё через 2700 метров авиалайнер на скорости 550—600 км/ч под углом 10—14° и с креном около 90° врезался в землю неподалёку от деревни Бараново Наро-Фоминского района Московской области, в 10 километрах юго-западней (азимут 220°) Внуково. Все 25 человек на борту погибли.

Расследование

При рассмотрении частей самолёта, отделившихся непосредственно ещё до падения авиалайнера, на них были обнаружены признаки горения. Также на многих фрагментах нашли частички тротила. Таким образом было установлено, что катастрофа произошла вследствие взрыва бомбы. Однако первоначально посчитали, что она находилась в багажном отсеке. Лишь позже комиссия установила, что заряд весом 400—800 грамм тротила был спрятан между стойкой сидения и стенкой на уровне 43 шпангоута. Что касается поисков заложившего данную бомбу, то в этом направлении следствие велось до 1973 года, но закончилось безрезультатно.

Известные пассажиры

В данной катастрофе погибла молодая киноактриса Раиса Зверева (фильмы «Петрухина фамилия», «Седьмое небо», «На углу Арбата и улицы Бубулинас»).

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ту-104 под Москвой (1971)

Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.