Катастрофа Boeing 747 под Нью-Йорком

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Взрыв Boeing 747 над Нью-Йорком»)
Перейти к: навигация, поиск
Рейс 800 Trans World Airlines

Мемориал рейсу 800
Общие сведения
Дата

17 июля 1996 года

Время

20:31 EDT

Характер

Падение с эшелона, разрушение в воздухе

Причина

Взрыв топливного бака, короткое замыкание, неисправная электропроводка

Место

над Атлантическим океаном, около Ист Моричес (Нью-Йорк, США)

Координаты

40°39′00″ с. ш. 72°38′00″ з. д. / 40.65000° с. ш. 72.63333° з. д. / 40.65000; -72.63333 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.65000&mlon=-72.63333&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 40°39′00″ с. ш. 72°38′00″ з. д. / 40.65000° с. ш. 72.63333° з. д. / 40.65000; -72.63333 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.65000&mlon=-72.63333&zoom=14 (O)] (Я)

Погибшие

230 (все)

Воздушное судно


Разбившийся самолёт за год до катастрофы

Модель

Boeing 747-131

Авиакомпания

Trans World Airlines (TWA)

Пункт вылета

Международный аэропорт имени Джона Кеннеди, Нью-Йорк (США)

Остановки в пути

Международный аэропорт имени Шарля-де-Голля, Париж (Франция)

Пункт назначения

Международный аэропорт имени Леонардо да Винчи, Рим (Италия)

Рейс

TWA800

Бортовой номер

N93119

Дата выпуска

18 августа 1971 года (первый полёт)

Пассажиры

212

Экипаж

18

Выживших

0

Катастрофа Boeing 747 под Нью-Йорком — крупная авиационная катастрофа, произошедшая 17 июля 1996 года. Над Атлантическим океаном рядом с Ист Моричес (штат Нью-Йорк, США) через 12 минут после взлёта взорвался авиалайнер Boeing 747-131 авиакомпании Trans World Airlines (TWA), совершавший плановый международный пассажирский рейс TWA800 по маршруту Нью-ЙоркПарижРим. Все 230 человек, находившихся на его борту (18 членов экипажа и 212 пассажиров), погибли[1].

Прежде чем эксперты из NTSB прибыли к месту катастрофы, было сделано много предположений, что взрыв является терактом[2][3]. В связи с этим Федеральное бюро расследований (ФБР) начало параллельное расследование причин катастрофы. 18 ноября 1997 года было объявлено, что не найдено никаких доказательств теракта, и NTSB продолжило расследование самостоятельно[4].





Сведения о рейсе 800

Самолёт

Boeing 747-131 (регистрационный номер N93119, заводской 20083, серийный 153) был выпущен в 1971 году (первый полёт совершил 18 августа). Бортовой номер самолёта был N93119, из чего можно сделать вывод, что первоначальным заказчиком была авиакомпания Eastern Air Lines. Однако данной авиакомпании самолёт так и не был передан, а вместо этого 27 октября 1971 года поступил в авиакомпанию Trans World Airlines (TWA). С 15 декабря 1975 года по 16 декабря 1976 года эксплуатировался корпорацией-производителем «Boeing», после чего вернулся в TWA. Оснащен четырьмя двигателями Pratt & Whitney JT9D-7AH. На день катастрофы совершил 16869 циклов «взлёт-посадка» и налетал 93303 часа.

Экипаж и пассажиры

В Нью-Йорке у рейса 800 сменился экипаж. Состав нового экипажа рейса 800, летевшего по маршруту Нью-Йорк—Париж—Рим, был таким:

  • Командир воздушного судна (КВС) — 58-летний Ральф Г. Кеворкян (англ. Ralph G. Kevorkian). Пилот-ветеран, проработал в авиакомпании TWA 31 год. Управлял самолётами Convair 880, Boeing 707 и Lockheed L-1011 TriStar. В должности командира Boeing 747 — с 19 февраля 1990 года. Налетал 18800 часов, 5490 из них на Boeing 747.
  • Второй пилот — 57-летний Стивен Е. Снайдер (англ. Steven E. Snyder). Пилот-ветеран, проработал в авиакомпании TWA 32 года. Управлял самолётами Boeing 707, Boeing 727 и Lockheed L-1011 TriStar. В должности командира Boeing 747 — с 3 мая 1993 года. Налетал 17000 часов, 4700 из них на Boeing 747. Фактически он был командиром рейса TWA800, но он сидел в кресле второго пилота.
  • Бортинженер — 62-летний Ричард Г. Кэмпбелл (англ. Richard G. Campbell). Проработал в авиакомпании TWA 30 лет. Управлял самолётами серии Lockheed Constellation. В должности бортинженера Boeing 747 — с 19 ноября 1986 года. Налетал 3047 часов, 2397 из них на Boeing 747.
  • Бортинженер-стажёр — 24-летний Оливер Крик (англ. Oliver Krick). Проработал в авиакомпании TWA 26 дней. Налетал 2520 часов, 30 из них на Boeing 747.

В салоне самолёта работали 14 бортпроводников.

Среди пассажиров на борту находились:

Среди пассажиров мог оказаться итальянский футболист Кристиан Пануччи, но его багаж из Атланты был утерян и он не попал на рейс.

Катастрофа

17 июля 1996 года Boeing 747-131 борт N93119 вылетел из Афин (Греция) рейсом TWA881 и около 16:38 EDT прибыл в Международный аэропорт имени Джона Кеннеди. По прибытии в аэропорт самолёт был дозаправлен и сменился летный и кабинный экипаж[5].

Рейс TWA800 должен был вылететь в 19:00 EDT, но был задержан. Причинами задержки стали неполадка в наземном оборудовании и подозрение в неправильной загрузке багажа (багаж был загружен в самолёт, а его владельца на борту самолёта не было)[6]. В 20:02, после устранения неполадки и подтверждения, что владелец багажа на борту, самолёт начал движение[5].

Данные с бортовых самописцев показали, что взлёт рейса 800 прошёл в штатном режиме около 20:19 EDT[7][8]. Вскоре рейс 800 получил серию указаний о наборе высоты и изменении курса по мере того, как он набирал крейсерскую высоту 4500 метров[9]. Последний сеанс связи с самолётом произошёл в 20:30 EDT, когда экипаж получил и подтвердил указание от Бостонского центра УВД о наборе высоты в 15 000 футов[9]. Рейс TWA800 был в процессе набора высоты в тот момент, когда оба самописца прекратили запись в 20:31:12[7][8]. В это же самое время самолёт был последний раз зафиксирован радаром Федеральной администрации по авиации в Тревосе, штат Пенсильвания[5].

В 20:31:50 EDT командир авиалайнера Boeing 737 авиакомпании Eastwind Airlines (рейс SGR507) первым доложил Бостонскому центру УВД, что он видел здесь взрыв, впереди нас… около 16 000 футов или что-то около того, он просто упал вниз в воду[9]. В это же время многие диспетчерские пункты в Нью-Йорке и на Лонг-Айленде получили доклады о взрыве от других пилотов в этом районе[9]. Другие свидетели на земле или в океане позже подтвердили, что они видели и/или слышали взрывы, сопровождаемые облаком пламени над океаном, а также наблюдали горящие обломки, которые падали в воду[5]. Около одной трети свидетелей показали, что они видели светящуюся полосу, движущуюся вверх в небо к точке, где появился огненный шар[5].

Отдельные лица в гражданских, военных и полицейских судах добрались до места катастрофы и начали поиск людей спустя минуты после падения самолёта в воду. Выживших не было найдено[5].

Члены семей жертв рейса 800, эксперты, представители прессы и сотрудники авиакомпании Trans World Airlines собрались в отеле Ramada Inn в аэропорту имени Джона Кеннеди[10].

Гражданство погибших

Гражданство Пассажиры Экипаж Всего
Алжир Алжир 9 0 9
Бельгия Бельгия 4 0 4
Великобритания Великобритания 7 0 7
Германия Германия 2 0 2
Дания Дания 6 0 6
Израиль Израиль 1 0 1
Ирландия 4 0 4
Испания Испания 1 0 1
Италия Италия 8 1 9
Норвегия Норвегия 2 0 2
США США 125 17 142
Франция Франция 42 0 42
Швеция Швеция 1 0 1
Всего 212 18 230

Расследование

Расследованием причин катастрофы рейса TWA800 занялся Национальный совет по безопасности на транспорте (NTSB).

Поднятие и восстановление обломков

Поисковая операция и восстановление обломков рейса 800 были проведены федеральными агентствами, агентствами штата и местными агентствами, а также их подрядными организациями[11]. Приоритетным направлением был поиск людей и опознание жертв; затем — восстановление обломков[5]. Телеуправляемые аппараты, гидролокаторы и лазерные сканеры были использованы для поиска и исследования обломков под водой[11]. Жертвы и обломки были подняты аквалангистами и телеуправляемыми аппаратами, позже были использованы траулеры для поднятия обломков, застрявших в дне океана[11]. Многочисленным аквалангистам потребовалась помощь из-за кессонной болезни[12].

По мере обнаружения и исследования обломков было выделено три основные зоны. Жёлтая зона, красная зона и зелёная зона, которые содержали обломки из носовой, центральной и хвостовой части самолёта соответственно[5]. Красная зона была наиболее обширной и главным образом содержала обломки фюзеляжа.

Данные бортовых самописцев

На речевом самописце не было обнаружено ничего необычного до 20:29:15 EDT, когда КВС сказал[13]:

Посмотри на тот бешеный индикатор расхода топлива на номере 4… видишь это?

В 20:30:15 самописец зафиксировал указание бостонского центра управления воздушным движением рейсу 800 о наборе и поддержании высоты 15000 футов, сопровождаемое приказом капитана «набор высоты» и подтверждением указания. В 20:30:35 бортинженер сказал, что необходимая мощность установлена[13]. В 20:30:42 самописец записал звук механического движения в кабине самолёта, в 20:31:03 — неразборчивое слово и в 20:31:05 — звук, похожий на «разрушение записывающей ленты». Запись неожиданно закончилась в 20:31:12. Спектральный анализ звукозаписи выявил два необычных звука в последнюю секунду записи на канале капитанского микрофона, где был записан короткий 400 Гц звук (электрическая сеть самолёта работает на частоте 400 Гц)[14]. Другие электрические фоновые шумы, записанные на этом канале, прекратились во время двух кратковременных событий за 0,73 и 0,68 секунды до конца плёнки. Остальные каналы речевого самописца были записаны без необычных звуков[15]. Последней записью на всех каналах речевого самописца был очень короткий и громкий звук за 0,117 с до конца плёнки. Запись прекратилась в 20:31:12 из-за отсутствия электричества, в то же самое время, когда радар последний раз зафиксировал самолёт[15].

Громкий звук в конце записи самописца рейса 800 был сравнён с похожими шумами на самописцах других Boeing 747 (Pan American-103 и Air India-182), которые были разрушены в результате срабатывания бомбы в переднем грузовом отсеке.

Расшифрованные данные параметрического самописца, характерные для нормального полёта самолёта с набором высоты, неожиданно прерваны из-за прекращения подачи электрического напряжения[16].

Свидетели

Допрос свидетелей катастрофы рейса TWA 800 был проведён ФБР; NTSB было указано не допрашивать или не проводить повторных допросов во избежание сложностей с прокурорским надзором[17]. Допросы не были записаны в аудиоформате, вместо этого агенты ФБР, которые проводили допросы, делали письменный отчёт с кратким изложением беседы[17]. Свидетели не могли просмотреть и исправить такие отчёты[17].

Последовательность событий

Тщательный анализ распределения обломков, найденных повреждений, следов сажи и возгорания — всё это внесло вклад в понимание последовательности событий во время крушения самолёта. В начале катастрофы не было пожара, он возник в результате разрушения конструкции самолёта и топливных баков. Взрыв произошел в днище самолета, где образовалась огромная дыра. Через 4 секунды многочисленные трещины в корпусе соединились, и носовая часть самолета оторвалась. Нос пулей устремился вниз, а обрубленный горящий авиалайнер резко набрал высоту, затем потерял управление и рухнул в воду[18].

Окончательный отчет расследования NTSB

Окончательный отчёт расследования NTSB был опубликован 23 августа 2000 года. Согласно отчёту, вероятной причиной катастрофы стал[1]:

взрыв центропланного топливного бака (между крыльями), в результате воспламенения горючей смеси топлива и воздуха в баке. Причиной воспламенения, наиболее вероятно, явилось замыкание проводов вне топливного бака, в результате которого на провода, ведущие к системе измерения уровня топлива внутри бака было подано нештатное высокое напряжение.

Однако в альтернативных версиях предполагается, что самолёт мог быть сбит ракетой ВМС США или подорван террористом-смертником, или же взорваться в результате срабатывания бомбы на борту[19][20][21]. Во время расследования эксперты NTSB принимали во внимание вероятность того, что бомба или ракета привели к несчастному случаю, но[22]:

никакие из признаков разрушения, характерных для взрыва бомбы или ракеты (такие как заметные точечные отверстия и углубления или оплавление в результате действия горячего газа) не были найдены ни на какой-либо восстановленной части.

Культурные аспекты

Напишите отзыв о статье "Катастрофа Boeing 747 под Нью-Йорком"

Примечания

  1. 1 2 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/Publictn/2000/aar0003.htm Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800 (abstract)]». NTSB Aircraft Accident Report. Проверено 2008-06-18.
  2. Fedarko, K. [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,984902,00.html Who wishes us ill?]. TIME Magazine (July 29, 1996). Проверено 18 июня 2008. [www.webcitation.org/66Ixdcr3m Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
  3. Negroni C, Holliman J, The Associated Press. [www.cnn.com/US/9608/01/twa/index.html?eref=sitesearch Bomb still leading theory in TWA crash](недоступная ссылка — история). CNN (August 1, 1996). Проверено 18 июня 2008. [web.archive.org/20080519041747/www.cnn.com/US/9608/01/twa/index.html?eref=sitesearch Архивировано из первоисточника 19 мая 2008].
  4. Tyre P, The Associated Press, Reuters. [www.cnn.com/US/9711/18/twa.presser.update/ FBI concludes no criminal evidence in TWA 800 crash](недоступная ссылка — история). CNN (November 18, 1997). Проверено 18 июня 2008. [web.archive.org/19990203060051/www.cnn.com/US/9711/18/twa.presser.update/ Архивировано из первоисточника 3 февраля 1999].
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/Publictn/2000/AAR0003.pdf Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800]». NTSB AAR-00/03 Final Report. Проверено 2008-06-18.
  6. National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/events/TWA800/exhibits/Ex_2A.pdf Operational Group Chairman's Factual Report]». NTSB Operational Group Chairman's Factual Report. Проверено 2008-06-18.
  7. 1 2 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/events/TWA800/exhibits/Ex_10A.pdf Flight Data Recorder Group Chairman's Factual Report]». NTSB Operational Group Chairman's Factual Report. Проверено 2008-06-18.
  8. 1 2 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/events/TWA800/exhibits/Ex_12A.pdf Cockpit Voice Recorder Group Chairman's Factual Report]». NTSB Operational Group Chairman's Factual Report. Проверено 2008-06-18.
  9. 1 2 3 4 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/events/TWA800/exhibits/Ex_3A.pdf Air Traffic Control Group Chairman's Factual Report]». NTSB Operational Group Chairman's Factual Report. Проверено 2008-06-18.
  10. Gray L (1997). «[www.houstonpress.com/1997-10-23/news/after-the-crash/3 After the Crash]» (Houston Press): 3. Проверено 2008-06-18.
  11. 1 2 3 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/Publictn/2000/AAR0003.pdf Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800 Appendixes]». NTSB AAR-00/03 Final Report: Appendixes. Проверено 2008-06-18.
  12. Leffler CT, White JC (1997). «[archive.rubicon-foundation.org/2269 Recompression treatments during the recovery of TWA Flight 800]». Undersea Hyperb Med 24 (4): 301–8. PMID 9444061. Проверено 2008-06-17.
  13. 1 2 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/Publictn/2000/AAR0003.pdf Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800]». NTSB AAR-00/03 Final Report: 2. Проверено 2008-06-18.
  14. [www.ntsb.gov/events/TWA800/exhibits/Ex_2A.pdf Operational Factors Factual Report, National Transportation Safety Board]
  15. 1 2 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/Publictn/2000/AAR0003.pdf Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800]». NTSB AAR-00/03 Final Report: 3. Проверено 2008-06-18.
  16. National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/Publictn/2000/AAR0003.pdf Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800]». NTSB AAR-00/03 Final Report: 62. Проверено 2008-06-18.
  17. 1 2 3 National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/events/TWA800/exhibits/Ex_4A.pdf Witnesses Group Chairman's Factual Report]». NTSB Chairman's Factual Report. Проверено 2008-06-18.
  18. National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/Publictn/2000/AAR0003.pdf Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800]». NTSB AAR-00/03 Final Report: Section 2.2. Проверено 2008-06-18.
  19. whatreallyhappened.com. [www.whatreallyhappened.com/RANCHO/CRASH/TWA/BASS/bassett.html TWA Flight 800: Charles Basset and the Red Residue]. whatreallyhappened.com. Проверено 18 июня 2008. [www.webcitation.org/66IxeUmlU Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
  20. Donaldson RE. [www.twa800.com/index.htm Association of Retired Airline Professionals: The Flight 800 Investigation]. Association of Retired Airline Professionals. Проверено 18 июня 2008. [www.webcitation.org/66Ixf0SC2 Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
  21. Flight 800 Independent Researchers Organization. [www.flight800.org Flight 800 Independent Researchers Organization (FIRO)]. Flight 800 Independent Researchers Organization. Проверено 18 июня 2008. [www.webcitation.org/66IxfeYyc Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
  22. National Transportation Safety Board. «[www.ntsb.gov/doclib/reports/2000/AAR0003.pdf Aircraft Accident Report: In-flight Breakup Over the Atlantic Ocean Trans World Airlines Flight 800]». NTSB AAR-00/03 Final Report: 257–8. Проверено 2013-02-20.

Ссылки

  • [rutube.ru/tracks/65713.html?v=023b1f17383386696892fa8e79ab6ab3 Секунды до катастрофы: Рейс TWA-800]
  • [www.serendipity.li/more/twa800r.html Рейс TWA-800. Альтернативные расследования причин катастрофы]
  • Национальный совет по безопасности на транспорте
    • [www.ntsb.gov/doclib/reports/2000/AAR0003.pdf NTSB Aircraft Accident Report]
    • [libraryonline.erau.edu/online-full-text/ntsb/aircraft-accident-reports/AAR00-03AppA-C.pdf NTSB Aircraft Accident Report Appendixes A-C]
    • [libraryonline.erau.edu/online-full-text/ntsb/aircraft-accident-reports/AAR00-03AppD-G.pdf NTSB Aircraft Accident Report Appendixes D-G]
    • [wayback.archive.org/*/www.ntsb.gov/events/TWA800/default.htm TWA 800 Board Meeting] (Archive)
    • [www.ntsb.org/Wiringcargodoor/home_files/SmithAAR800103182PDF.pdf Report by John Barry Smith] ([www.webcitation.org/6N9ECUbW5 Archive]), posted on NTSB website
  • [www.cia.gov/offices-of-cia/public-affairs/entertainment-industry-liaison/twaflight.pdf CIA analysis of witness observations]
  • [web.archive.org/web/*/www.navy.mil/navpalib/oceanography/twacrash.html TWA Flight 800]: United States Navy (Archive)
  • [web.archive.org/web/*/www.fbi.gov/fo/nyfo/nytwa.htm Trans World Airlines Flight 800]: Federal Bureau of Investigation New York Field Office (Archive)
  • [web.archive.org/web/20000926003148/boeing.com/news/breakingnews/000822a_twa.html Boeing Statement Following the First Day of the NTSB’s Flight 800 Sunshine Meeting] — Boeing
  • [resolver.caltech.edu/CaltechES:61.2.Flight800 Learning from a Tragedy: Explosions and Flight 800]
  • [cnn.com/US/9607/18/twa.section/ CNN portal: TWA Flight 800]
  • «[www.washingtonpost.com/wp-srv/national/longterm/twa800/list01.htm Passenger List: TWA Flight 800]». The Washington Post.
  • [wcbstv.com/topstories/TWA.Flight.800.2.236315.html TWA Flight 800 Victims: Who Were They?]
  • «[www.houstonpress.com/1997-10-23/news/after-the-crash/1 After the Crash]» — Houston Press
  • [www.youtube.com/watch?v=nm-q9BEWMGU N93119 filmed in 1991, 5 years before the accident](courtesy Ryan Bomar)
  • [www.nytimes.com/2013/07/17/arts/television/twa-flight-800-examines-a-1996-tragedy.html «TWA Flight 800» documentary TV film 7/16/13 NYTimes review + trailer link]
  • «Катастрофа Boeing 747 под Нью-Йорком» (англ.) на сайте Internet Movie Database (The page for the film mentioned in the above link ^)

Отрывок, характеризующий Катастрофа Boeing 747 под Нью-Йорком

Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.