Взятие Мстиславля
| Взятие Мстиславля | |||
| Основной конфликт: Русско-польская война 1654—1667 | |||
 «Взятие замка московитами». Фрески Вознесенского костёла кармелитов в Мстиславле | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа русских войск | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Взятие Мстиславля — событие начального этапа русско-польской войны 1654—1667 годов. Армия князя Алексея Никитича Трубецкого овладела Мстиславлем — крупным экономическим и административным центром Великого княжества Литовского, главным городом Мстиславского воеводства[1].
Взятие Мстиславля произошло 12 июля 1654 года, параллельно с осадой Смоленска, в которой участвовали основные русские войска. Чтобы не дать литовским войскам подойти к Смоленску, навстречу войску Януша Радзивилла был послан отряд под командованием Якова Черкасского, который заставил Радзивилла отступить. Одновременно, с юго-востока из Брянска выступило войско Трубецкого, который без боя взял Рославль и подошёл к Мстиславлю. Здесь он встретил сопротивление запершейся в замке шляхты, которая стеклась сюда в надежде отсидеться. Это было в целом довольно нехарактерным явлением для кампании 1654 года[2], поскольку большинство городов восточной Белоруссии сдавались царским войскам без боя. Крестьянское население всячески приветствовало русские войска[2], а шляхта обычно надеялась выторговать для себя перед капитуляцией выгодные условия, поскольку царская власть нуждалась в ней как в опоре.
Центр воеводства располагал деревянным замком с 10 башнями и дерево-земляным валом с деревянными воротными башнями. Крепость была дополнительно усилена глубокими рвами, многие из которых имели естественное происхождение[3]. До того, как подошедшее к городу войско Трубецкого приступило к его взятию, оно разгромило поветовое ополчение во главе с урядником Миколаем Посоховским[2]. 12 июля Трубецкой начал штурм Мстиславля, в результате которого город был взят. Из-за пожара, возникшего в ходе штурма, деревянный замок выгорел. Взятие Мстиславля позволило русским войскам выйти на Днепр в районе Могилёв — Орша, что ставило под угрозу многочисленные городки, расположенные по левую сторону Днепра. Форсирование Днепра открывало возможность выйти на Березину в район Борисова и угрожать неприятелю в Минске[1].
«Трубецкая резня»
В польско-литовской историографии существует утверждение о так называемой «трубецкой резне» (польск. Rzeź Trubeckiego), в ходе которой было вырезано всё население Мстиславля — до 15 тысяч человек[4]. Русские ратные люди якобы без пощады и поголовно истребляли всех жителей города, вплоть до малых детей. Это повествование католическое духовенство наглядно подкрепило росписью стен костёла в Мстиславле, где изображён штурм замка русским войском, а также русские солдаты, отрубающие головы католическим священникам, смиренно обратившим взоры к небу.
Белорусский историк Л. С. Абецедарский обращает внимание на целый ряд обстоятельств, противоречащих версии о массовой резне в Мстиславле[2]:
- Политика московского правительства по недопущению уничтожения людей[5], не имеющих отношения к военной службе.
- Сохранение за Мстиславлем магдебургского права.
- Царская грамота 1655 года городскому бурмистру Андрею Чечету, утверждающая свободную торговлю для мстиславцев и опалу для русских ратных людей в случае обиды мстиславца, вплоть до смертной казни.
- Несоответствие шляхетского повествования об обороне замка до последнего защитника другим документам, согласно которым шляхтичи Мстиславля в конечном итоге сами сдались Трубецкому.
- Сообщения о том, что войско Трубецкого в мстиславском замке взяло в плен немало людей, в том числе командующего обороной замка и городничего Яна Станкевича.
- Сообщения о присяге многих мстиславских шляхтичей царю.
Абецедарский считает, что «трубецкая резня» — это легенда, возникшая лишь спустя несколько лет после событий 1654 года, в результате повторного завоевания Мстиславля Речью Посполитой, когда местная шляхта ходатайствовала о получении подтвердительных документов на свои владения[2]. Пытаясь оправдать себя в глазах властей за сдачу мстиславского замка, шляхта объясняла им, что подлинные документы были отобраны и уничтожены русскими ратными людьми, учинившими в городе невероятные зверства и опустошение.
Галерея
- Amścisłaŭ, Trubiackaja raźnia. Амсьціслаў, Трубяцкая разьня (1654, 1912).jpg
Фрески кармелитского костёла в Мстиславле: резня мирного населения
Напишите отзыв о статье "Взятие Мстиславля"
Примечания
- ↑ 1 2 Мальцев А. Н. Россия и Белоруссия в середине XVII в. — М., 1974
- ↑ 1 2 3 4 5 Абецедарский Л.С. Белоруссия и Россия. Очерки русско-белорусских связей второй половины XVI-XVII вв. Минск, 1978. С. 150—153
- ↑ Ткачёв М. А. Замки Белоруссии. — Мн., 1977.
- ↑ Грыцкевіч А. Вайна Расіі з Рэччу Паспалітай 1654—67 // Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя. У 3 т. / рэд. Г. П. Пашкоў і інш. Т. 1: Абаленскі — Кадэнцыя. — Мінск: Беларуская Энцыклапедыя, 2005
- ↑ Царский указ: «белорусцев Православной христианской веры, которые биться не учнут, в полон не брать и не разорять — Курбатов О. А. Государев Смоленский поход 1654 года // «Седмица». — 2004
Отрывок, характеризующий Взятие Мстиславля
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
