Взятие Сухума (1810)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Взятие Сухума
Основной конфликт: Русско-турецкая война (1806—1812)
Дата

9 (21) июля11 (23) июля 1810

Место

Чёрное море, Сухум и окрестности

Причина

Мятеж Арслан-бея

Итог

Взятие Сухума

Противники
Российская империя Османская империя
Абхазское княжество
Командующие
капитан-лейтенант Пётр Андреевич де Додт Аслан-бей
Силы сторон
1 линейный корабль
2 фрегата
3 вспомогательных корабля
неизвестно
Потери
109 человек убито ок. 300 человек убито
78 взято в плен
62 орудия
1080 пудов пороха
 
Русско-турецкая война (1806—1812)

Взятие Сухума — взятие города Сухума, столицы Абхазского княжества, русским десантом во время русско-турецкой войны 1806—1812 годов.

В начале 1810 года сын абхазского князя Аслан-бей сверг своего отца, Келеш-бея, принявшего российское подданство. Для ликвидации мятежа к Сухуму подошла русская эскадра в составе 1 линейного корабля, 2 фрегатов и 3 более мелких судов под командованием капитан-лейтенанта П. А. Додта и 9 июля 1810 года начала обстреливать крепость. После 2-дневной бомбардировки, 11 июля, был высажен десант, который и вытеснил турецкий гарнизон из крепости.

Русские потеряли убитыми 109 человек. Аслан-бей бежал, турки потеряли около 300 человек убитыми, 78 пленными, 62 пушки, 1080 пудов пороха.

После взятия Сухума отряд Додта отплыл на штурм Суджук-Кале.

Напишите отзыв о статье "Взятие Сухума (1810)"



Литература

  • Шефов Н. А. 1000 боёв и сражений русского оружия IX—XXI века. — М.: АСТ, 2007. — 830 с.

Петров Андрей Николаевич. Война России с Турцией 1806-1812 гг. // [www.runivers.ru/bookreader/book18599/#page/243/mode/1up XI. Действия на Черном море в 1810 году. Взятие Сухум-Кале. Экспедиция к Трапезонду.]. — СПб.: Военная Тип., 1887. — Т. 3. — С. 231. — 1460 с.

Отрывок, характеризующий Взятие Сухума (1810)

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.