Виани, Джузеппе

Джузеппе Виани
Общая информация
Родился	13 сентября 1909(1909-09-13) Тревизо, Италия
Умер	6 января 1969(1969-01-06) (59 лет) Феррара, Италия
Гражданство	Италия Италия
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1924—1926	Олимпия (Тревизо)	? (?)
1928—1934	Тревизо	21 (10)
1928—1934	Интер	137 (11)
1934—1938	Лацио	114 (1)
1938—1939	Ливорно	27 (0)
1939—1940	Ювентус	5 (0)
1940—1941	Сиракуза
Тренерская карьера
1940—1941	Сиракуза
1941—1943	Салернитана
1945	Беневенто
1946—1948	Салернитана
1948—1949	Луккезе
1949—1951	Палермо
1951—1952	Рома
1952—1956	Болонья
1956—1965	Милан	тех. дир.
1958	Италия
1960	Италия
1960	Италия (олимп.)	тех. дир.
1965—1966	Дженоа
1968	Болонья
1968—1969	Удинезе	тех. дир.
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Джузе́ппе Виа́ни (итал. Giuseppe Viani; 13 сентября 1909, Тревизо, Италия — 6 января 1969, Феррара, Италия) — итальянский футболист, нападающий. Всю свою футбольную и тренерскую карьеру провёл в Италии. Известен по выступлениям за «Интер» и «Лацио».

Ссылки

</div>

Отрывок, характеризующий Виани, Джузеппе

Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)