Виа дель Маре
 | |
| Местоположение | |
|---|---|
| Построен | |
| Вместимость |
33 876 |
| Домашняя команда | |
| Размеры поля |
105 x 68 метров |
«Виа дель Маре» (итал. Stadio Via del Mare) — многоцелевой стадион в Лечче, Италия. В основном он используется для футбольных матчей и является домашним стадионом Лечче. Стадион был построен в 1966 году и имеет 33 876 посадочных мест. Своё название он получил благодаря улице, ведущей к морю.
История
Первым матчем, проведенным на Виа дель Маре, стала товарищеская игра Лечче против московского Спартака 11 сентября 1966 года. Матч завершился со счетом 1-1, его посетили 13 000 зрителей. 2 октября того же года здесь состоялся первый поединок итальянских клубов — апулийское дерби между Лечче и Таранто. Лечче победил 1-0, на игре присутствовали 25 000 болельщиков.
Первоначально на стадионе было 16 000 мест. С 1976 года, после расширения, он стал вмещать до 20 500 человек.
После первого в истории выхода Лечче в Серию А в 1985 году стадион был практически полностью реконструирован и модернизирован под руководством Костантино Роцци. Число мест достигло 55 000. Были перестроены обе трибуны за воротами, где располагались организованные группы фанов: Северная (сейчас её занимает группировка «Ультра Лечче») и Южная (группировка «Джовенту»). Кроме того, были реконструированы Центральная и Боковая трибуны, а также созданы VIP-сектора и Восточная трибуна, которая осталась в неизменном виде вплоть до сегодняшнего дня. Впоследствии из соображений безопасности часть Южной трибуны, граничащая с гостевым сектором, была закрыта. В настоящее время число мест на стадионе составляет 33 876.
Кресла окрашены в красный и жёлтый цвета (домашние цвета команды); на Восточной трибуне они образуют надпись «U.S. Lecce». После практически полной реконструкции Виа дель Маре был, наряду со стадионом Фриули в Удине, единственной ареной, полностью готовой к чемпионату мира в Италии 1990 года. Несмотря на это, в Апулии право проводить матчи мундиаля досталось стадиону Сан-Никола в Бари.
В 1994 году на Виа дель Маре состоялось выступление Папы Римского Иоанна Павла II.
1 ноября 2007 года во время тренировки команды «Лечче» на стадионе от удара молнии погиб работник клуба Антонио Де Джорджи. Тренер Джузеппе Пападопуло, спортивный директор Гвидо Анджелоцци и игрок Элвис Аббрускато, находившиеся рядом, чудом остались невредимыми.
Постановлением городского совета Лечче стадион назван в честь мэра Этторе Джардиньеро, который дал «зеленый свет» его реконструкции.
В сезоне 2009—2010 на Виа дель Маре проводил свои домашние матчи дебютант Серии В Галлиполи, однако, вылетев по окончании сезона в Серию C1, команда вновь стала проводить домашние поединки на своем стадионе Антонио Бьянко в Галлиполи.
Напишите отзыв о статье "Виа дель Маре"
Отрывок, характеризующий Виа дель Маре
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
