Вивисекция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Вивисе́кция, живосечение (от лат. vivus — живой и sectio — рассекание) — проведение хирургических операций над живым животным с целью исследования функций организма (либо извлечённых отдельных органов), изучения механизмов действия лекарственных средств, разработки методов хирургического лечения[1] или же в образовательных целях.

В настоящее время в связи с частым упоминанием опытов на животных в средствах массовой информации далёкие от биологии и медицины люди иногда неправильно называют «вивисекцией» любые эксперименты (в том числе без хирургического вмешательства) над животными и людьми, приводящие к нарушению здоровья — в частности, проверки на токсичность новых лекарств, косметики, средств бытовой химии, удары электрическим током и т. п.

Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжёлое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу, разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрёк, что грубой, невежественной рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям. А меня, мою вивисекционную деятельность предлагают поставить под чей-то постоянный контроль. Вместе с тем истребление и, конечно, мучение животных только ради удовольствия и удовлетворения множества пустых прихотей остаются без должного внимания. [2][3]

Иван Петрович Павлов, физиолог, академик АН СССР, нобелевский лауреат,
создатель учения о высшей нервной деятельности





Законодательство

Первый в мире закон об ограничении вивисекции, обязательном обезболивании при эксперименте был принят в 1876 году в Великобритании. В нацистской Германии проводились хирургические эксперименты на людях — заключённых концлагерей[4][5]. В 1977 году вышел приказ министра здравоохранения СССР, запрещающий проводить эксперименты на животных без обезболивания.[6]

История

Вивисекция известна со II века н. э.

Движение против вивисекции

Организации, выступающие за ограничения вивисекции

Американское общество против вивисекции основано в 1883 году в Филадельфии группой людей, вдохновленных незадолго до этого принятым в Великобритании Законом о защите животных. Первоначальной целью общества было регулирование использования животных в науке и обществе. Спустя несколько лет первостепенной задачей общества стал полный запрет вивисекции.

Во Франции первое общество противников вивисекции в XIX веке возглавил Виктор Гюго.

В 1898 году в Великобритании был основан Британский союз за отмену вивисекции.

Вивисекция людей

Известные случаи широкого применения вивисекции людей (вскрытия живых людей) относятся к периоду Второй мировой войны.

Наибольшую огласку имеют эксперименты над людьми, проводимые в нацистской Германии, а также в специальном подразделении японской армии, так называемом Отряде 731, занимавшемся исследованиями, разработкой и внедрением методов ведения бактериологической войны. Вивисекция людей осуществлялась с целью исследования воздействий различных факторов на состояние органов человека. Велись эксперименты как со здоровыми людьми, так и с людьми после воздействия на них поражающих факторов: различных инфекций, отравляющих веществ, низких и высоких температур и т. п. Люди, подвергающиеся вивисекции, являлись этническими китайцами, корейцами, монголами, русскими и представителями других народов, попавшими в плен японской армии, либо арестованными по обвинению в шпионаже японской жандармерией. При вскрытии могла не применяться ни местная, ни общая анестезия[7][8].

Служащие Отряда 731 успешно применяли в своей медицинской практике после окончания Второй мировой войны знания, приобретённые в период службы в данном подразделении, в том числе полученные при вивисекции людей. Однако значительная часть задокументированных результатов исследований была уничтожена при отступлении частей Квантунской армии в августе 1945 года. Уцелевшие результаты и данные об этих исследованиях были переданы США в обмен на гарантии жизни и свободы руководству и личному составу Отряда 731 со стороны правительства США[7].

Кроме документов об Отряде 731, есть различные свидетельства[7] того, что учебные операции на живых людях, оканчивающиеся умерщвлением оперируемого, проводились японскими военными хирургами на всей оккупированной Японией территории.

Вивисекция в художественной литературе

Идея о возможностях хирургии и вивисекции в создании новых организмов была популярна в фантастической литературе в конце XIX — первой трети XX вв. Среди произведений на эту тему наиболее известны романы «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса (1896), «Человек-амфибия» (1928), «Хойти-Тойти» (1930), «Голова профессора Доуэля» (1925) Александра Беляева, повесть Михаила Булгакова «Собачье сердце» (1925), фантастический роман «Сага Смерти: Мгла» Андрея Левицкого. Также «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели» Маркиза де Сада.

См. также

Напишите отзыв о статье "Вивисекция"

Примечания

  1. Вивисекция — статья из Большой советской энциклопедии.
  2. «Павлов». А. Д. Поповский. Сборник «Законы жизни». М., «Советский писатель», 1971
  3. [www.infran.ru/Samoilov-article.htm И. П. Павлов], сайт Института физиологии им. И. П. Павлова РАН
  4. [www.alefmagazine.com/pub167.html Близнецы В Объятиях Ангела Смерти]
  5. [www.nazireich.net/index.php?option=com_content&task=view&id=918&Itemid=90 Эксперименты в лагерях: Дахау — NaziReich.net]
  6. [bestpravo.com/fed1991/data03/tex15487.htm ПРИКАЗ МИНЗДРАВА СССР ОТ 12.08.1977 N 755 О МЕРАХ ПО ДАЛЬНЕЙШЕМУ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ФОРМ РАБОТЫ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ ЖИВОТНЫХ]
  7. 1 2 3 Christopher Hudson. [www.dailymail.co.uk/pages/live/articles/news/news.html?in_article_id=439776&in_page_id=1770 Doctors of Depravity], Daily Mail (2 March 2007).
  8. Richard Lloyd Parry. [www.timesonline.co.uk/tol/news/world/asia/article1438491.ece Dissect them alive: order not to be disobeyed], Times Online (February 25, 2007).

Литература

Ссылки

В Викисловаре есть статья «вивисекция»
  • [www.lenta.ru/conf/kamensky/ Интервью с А. А. Каменским], заведующим кафедрой физиологии человека и животных биологического факультета МГУ, на тему опытов на животных
  • [inauka.ru/fact/article80801.html Негуманная вивисекция. Можно ли изучить биологию по книжкам и муляжам?](недоступная ссылка — история)

Отрывок, характеризующий Вивисекция

– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.