Вивульский, Антоний

Антоний Вивульский
Antoni Wiwulski
Место смерти:	Вильно, Литва
Жанр:	скульптура

Анто́ний Виву́льский (польск. Antoni Wiwulski, лит. Antanas Vivulskis; 20 февраля 1877, Тотьма, Вологодская губерния — 10 января 1919, Вильна, Литва) — архитектор и скульптор.

Биография

После смерти отца в 1883 году мать с детьми переехала в Митаву. Учился в немецкой школе, затем в гимназии, потом определился в гимназию в Хирове (Австрия), которую окончил в 1897 году. Окончив Высшую техническую школу в Вене (1901), учился в Высшей школе изящных искусств в Париже (1902—1909).

В Париже познакомился с сыном поэта Адама Мицкевича Владиславом Мицкевичем и польским пианистом, композитором, политическим деятелем Игнацы Падеревским. Падеревский вынашивал идею величественного памятника, посвящённого 500-летию Грюнвальдской битвы, и привлёк к работе над ним Вивульского. Этот памятник, установленный в Кракове в 1910 году, принёс широкую известность Вивульскому. Три другие крупные работы осуществлены в Литве: часовня в Шилуве, памятник Трёх крестов (1916) в Вильне и начатый в 1913 году, но незавершённый костёл Сердца Иисуса в Вильне — первое в Литве сакральное здание из железобетона. Три креста были взорваны по приказу советских властей в 1951 году и восстановлены в 1989 году. Кроме того, по его проекту был изготовлен деревянный крест, водружённый на Замковой горе в Вильне, неподалёку от башни Гедимина, на месте, где в 1916 году были обнаружены захоронения останков казнённых по приказу М. Н. Муравьёва участников восстания 1863 года.

Кроме этих работ, создал немало скульптурных портретов, фигурных композиций символического и религиозного характера, студий и эскизов к памятникам, памятных таблиц. Одна из них — памяти Тадеуша Костюшко вмурованная в северную стену костёла Святых Иоаннов в 1917 году, в связи со столетием смерти национального героя. Гипсовая таблица выполнена в форме широкого креста и изображает вождя восстания 1794 года. Оборванный нижний край плиты символизирует поражение повстанцев и крушение не исполнившихся надежд. На плите написаны лозунг восстания и даты столетия смерти Костюшко, изображён щит с гербами Белоруссии, Литвы и Польши.

В декабре 1918 года вступил в отряд виленской самообороны. Во время патрулирования на Заречье (ныне район Ужупис) 3 января 1919 года заболел воспалением лёгких и умер. Был похоронен в подземелье начатого по его проекту костёла Сердца Иисуса.

В июне 1964 года, когда была начата перестройка так и не завершённого (но действовавшего) костёла в Дворец строителей, прах Вивульского был перенесён на кладбище Расу. Одна из улиц в Вильнюсе носит его имя.

Литература

• Nijolė Lukšionytė-Tolvaišienė. Antanas Vivulskis (1877—1919), tradicijų ir modernumo dermė. Vilnius: Vilniaus dailės akademijos leidykla, 2002. (лит.)

Ссылки

• [www.nasz-czas.lt/Fundacja/Wilnianie_zasl/wiwulski.html Wiktor Zenonowicz. Wiwulski Antoni (1877—1919)] (польск.)

Отрывок, характеризующий Вивульский, Антоний

– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.