Вигвам

Вигва́м — жилище лесных индейцев севера и северо-востока Северной Америки. Чаще это небольшой шалаш, высотой 8—10 футов, куполообразной формы. Но в больших вигвамах могло проживать до 25—30 человек. Существуют и небольшие шалаши (высотой около 10 футов) конусной формы (типиподобные). В настоящее время вигвамы чаще используются как традиционные обрядовые помещения. Это название часто переносят на жилища конической формы индейцев Великих равнин — типи, что стало навязчивым литературным и разговорным штампом.

Конструкция

Каркас вигвама изготовлен из изогнутых тонких гибких стволов. Он связан и покрыт берёзовой или вязовой корой; циновками из тростника, камыша, травы или листьев обвёртки кукурузы; шкурами или несшитыми кусками ткани. Покрытие может быть и комбинированное. Сверху оно дополнительно прижимается наружной рамой, шестами или стволами деревьев. Вход, который бывает высотой всего три фута или достаточно высоким, закрывается занавеской. Сверху имеется отверстие для выхода дыма, прикрывающееся, например, куском коры, который можно приподымать с помощью шеста. Стены куполообразных вигвамов могут быть как наклонными, так и вертикальными. В плане вигвамы чаще круглые, но есть овальные и прямоугольные. Подобные жилища могут быть вытянуты в довольно длинный овал и иметь несколько дымовых отверстий. Такие конструкции принято называть длинными домами.

Вигвамы конусной (пирамидальной) формы имеют рамы из прямых шестов, связанных сверху. Причём такие вигвамы также бывают в плане не только круглыми, но и образуют длинную конструкцию (например, у племён Плато).

Терминология

Ставшее общеизвестным слово «вигвам» — американизм, зафиксированный с 1628 г. Было взято из алгонкинских языков, возможно, из языка восточных абенаков — wìkəwαm или wikewam. Другое объяснение — от алгонкинского wēkou-om-ut — «в его (их) доме». Термин восходит к протоалгонкинскому [*wi·kiwa·ʔmi], [wi·kiwa·Hmi] — буквально «их дом». В различных алгонкинских языках имеются свои варианты произношения этого слова.

Параллельно в США известен термин алгонкинского племени вампаноагов Массачусетса — wetu (witu, wetuom), который, однако, не получил такого распространения в мире. В период его использования поселенцами, он стал произноситься как wekuwomut, а с 1666 г. был вытеснен «вигвамом».

У различных алгонкинских народов

Вигвам:

• wigwôm, wìkəwαm, wikewam, wīkwām — абенаки и массачусеты;
• wiigiwaam, алгонкины (может варьироваться в miigiwaam с неопределённым префиксом m-, вместо определённого префикса третьего лица w-);
• wiquoam — делавары;
• wiikiaami — майами и иллинойсы;
• wikuom — микмаки;
• ȣichiȣam — в языке nipmuc;
• wiigiwaam, wiigwaam (сокр. вариант) — оджибве;
• wikëwam — в языке унами;
• ookóówa — черноногие (без притяжательного предметного суффикса -m);
• mâhëö'o — шайенны (с неопределённым префиксом m-, вместо определённого префикса третьего лица w- и без притяжательного суффикса -m).

Другие шалаши

В популярной культуре вигвамами называют также куполообразные жилища и более простые шалаши индейцев других регионов, хотя все они имеют свои национальные названия.

Викиап

На Юго-Западе США «вигвамы» апачей, покрытые травой или кусками материи, называются викиапы (викапы) (wickiup ['wɪkɪʌp]). Так же викиапами принято называть различные шалаши и временные убежища, крытые матами, травой или ветками, у различных племён Калифорнии и Большого Бассейна, хотя у них имеются собственные обозначения. Схожие названия имеются и у ряда алгонкинских племён.

Викиап:

• mekewāp — кри (с неопределённым префиксом m-, вместо определённого префикса третьего лицаа w-);
• wikiop — меномини;
• wiikiyaapi — месквоки;
• mīciwāhp — монтанье (с неопределённым префиксом m-, вместо определённого префикса третьего лица w-);
• wekeab — сауки.

Также стационарные купольные жилища использовали племёна на окраине степи: канза, оседжи, виннебаго. Подобные стационарные и переносные жилища были у атабасков Канады. Изредка встречались лёгкие купольные постройки и у кочевников равнин (кроу, шайенны). Подобную миниатюрную конструкцию использовали даже как кибитку для детей на волокуше.

Шалаши конусной формы, крытые травой или корой, были одним из видов жилищ в племенах Бассейна: шошонов и баннок. При необходимости и другие кочевники могли сооружать и шалаши конусной формы, покрывая их ветками (команчи, ассинибойны). Маленькие шалаши использовались в военных походах при непогоде и для маскировки огня.

Парильня

Похожие маленькие или большие куполобразные палатки используют также в обрядах очищения и возрождения у племён Вудленда и Великих равнин. При этом устраивается парильня (у лакота церемония и сама палатка называется инипи — камень + палатка), где палатка представляет собой тело Великого Духа. Его округлая форма олицетворяет мир как целое, пар — видимый образ Великого Духа, совершающий очистительную и духовную трансформацию. Выйти на белый свет из этого темного помещения означает оставить позади все нечистое.

Дальние аналоги

В литературе встречается использование термина «вигвам» для куполообразных жилищ индейцев Огненной Земли, которые очень похожие на североамериканские, но отличаются отсутствием горизонтальных связок в раме.

В Старом Свете подобные куполообразные жилища имеются у сойтов, эвенков и эскимосов (яранга), а также у некоторых народов Африки.

См. также

• Индейская землянка
• Национальные типы жилья народов мира
• Типи
• Хоган

Литература

• [www.gutenberg.org/ebooks/37897?msg=welcome_stranger Bushnell D. I. Villages of the Algonquian, Siouan, and Caddoan Tribes West of the Mississippi // Bureau of American Ethnology. — Washington: Smithsonian institution, 1922. — Bulletin 77]. (англ.).
• Djorklund K. L. The Indians of Northeasnern America. — New York: Dodd, Mead & Company, 1969. — P. 69—73. (англ.).

Отрывок, характеризующий Вигвам

Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.