Видаль, Фернан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фернан Видаль
фр. Georges Fernand-Isidore Widal

Фернан Видаль
Дата рождения:

9 марта 1862(1862-03-09)

Место рождения:

Dellys (англ.), Алжир

Дата смерти:

14 января 1929(1929-01-14) (66 лет)

Место смерти:

Париж

Научная сфера:

бактериология

Фернан Видаль (Жорж Фернан-Изидор Видаль; фр. Georges Fernand-Isidore Widal; 9 марта 1862, Dellys (англ.), Алжир14 января 1929, Париж) — французский врач, бактериолог.





Биография

Разработал реакцию, используемую для диагностики брюшного тифа и некоторых сальмонеллёзов (1896); доказал роль поваренной соли в патогенезе нефритов и сердечных отёков и первым рекомендовал больным ограничить её употребление (1906).

С 1886 по 1888 год посвятил себя исследованиям на факультете паталогической анатомии и в течение двух лет возглавлял исследовательское направление в области бактериологии в лаборатории профессора Андре Виктора Корниля. В 1895 году был назначен врачом, курирующим больницы Парижа, а с 1904 года стал преподавать на медицинском факультете. В 1905 году он стал работать врачом в больнице Hôpital Cochin (англ.) и возглавлял медицинские клиники этого же учреждения.

Видаль написал серию работ об инфекционных заболеваниях, рожистом воспалении, заболевании сердца, печени, нервной системы и т. д. Кроме этого, он внёс существенный научных вклад в виде публикаций в различных медицинских журналах и энциклопедиях. Его именем назван тест Видаля, диагностический тест на тиф, и гематолог Джордж Хайем описал приобретённую гемолитическую анемию, которую исторически называют воспалением Хайема-Видаля.

Работы

Напишите отзыв о статье "Видаль, Фернан"

Примечания

Ссылки и источники

  • [www.jewishencyclopedia.com/view.jsp?artid=149&letter=W «Widal, Georges-Fernand»], статья из Jewish Encyclopedia (англ.)
  • [www.whonamedit.com/doctor.cfm/1004.html Georges-Fernand-Isidor Widal] @ Who Named It

Отрывок, характеризующий Видаль, Фернан

– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.