Видлицкая операция

Видлицкая операция
Основной конфликт: Гражданская война в России Оборона Петрограда Первая советско-финская война Олонецкий поход
Дата	27 июня — 8 июля 1919 года
Место	Северное Приладожье, Ладожское озеро
Итог	Победа РККА, окончание Олонецкого похода
Противники
Олонецкое правительство РСФСР РСФСР
Командующие
Георг Элфвенгрен Э. А. Рахья М. П. Гусаров Э. С. Панцержанский
Силы сторон
Олонецкая добровольческая армия: ок. 2000 человек Онежская военная флотилия: 11 кораблей Морские силы Балтийского моря: эсминцы «Уссуриец» и «Амурец» 7-я армия: 47-й и 87-й стрелковые полки 1-й стрелковой дивизии 1-я стрелковая бригада 19-й стрелковой дивизии
Потери
многочисленные неизвестно

Видлицкая операция (27 июня — 8 июля 1919) — наступательная операция РККА и РККФ против «Олонецкой добровольческой армии» во время Гражданской войны в России. Составная часть Первой советско-финской войны, Олонецкого похода и Обороны Петрограда.

Наступление «Олонецкой добровольческой армии» между Ладожским и Онежским озером началось и развивалось в крайне сложных для Советской власти условиях — одновременно с наступлением белых войск Юденича на Петроград с запада и наступлением интервентов на Петрозаводск.

21 апреля 1919 года части «Олонецкой добровольческой армии» (около 2 тыс.) захватили посёлок Видлица и подготовили в этом районе тыловую базу для обеспечения дальнейшего наступления в направлении Петрограда.

24 апреля 1919 года, развивая наступление, части «Олонецкой добровольческой армии» временно заняли Олонец, но вскоре были оттуда выбиты.

В это же время советское командование подготовило наступательную операцию с целью разгромить белофинских войск и ликвидации «Междуозерного плацдарма» комбинированным ударом сухопутных войск и военно-морских сил. К участию в операции были привлечены следующие силы:

• 47-й и 87-й стрелковые полки 1-й стрелковой дивизии;
• 1-й финский советский стрелковый полк;
• 11 кораблей Онежской военной флотилии:

• посыльное судно № 1 («Петрозаводск»), на котором находился флаг командира флотилии;
• сторожевые корабли «Ласка» и «Выдра»;
• минный заградитель «Яуза»;
• канонерские лодки № 1 («Интернационал»), № 2 («Коммунист») и № 4;
• плавучая батарея;
• три транспортных парохода («Гарибальди», «Сом» и «Балмашов»).

• два эсминца — «Уссуриец» и «Амурец» из состава Балтийского флота.

Командование советскими войсками осуществляли начальник Олонецкого участка М. П. Гусаров, комиссар Э. А. Рахья и командующий Онежской военной флотилией Э. С. Панцержанский.

27 июня 1919 года в 05:25 советские корабли подошли к Видлице и после подавления системы обороны противника артиллерийским огнём высадила десанты: 500 бойцов в устье реки Видлица и 200 бойцов — севернее устья реки Тулокса. Одновременно на четырёх участках фронта перешли в наступление силы 1-й стрелковой дивизии РККА.

В дальнейшем, корабли РККФ продолжали поддержку огнём наступления сухопутных частей и провели бой с флотилией противника и гидросамолётами противника на Ладожском озере.

В результате наступательной операции, белофинны были разгромлены и отброшены за линию государственной границы. Советскими войсками были захвачены богатые трофеи — 12 артиллерийских орудий, 30 миномётов и пулемётов, 2000 винтовок, один легковой автомобиль, склады с боеприпасами и продовольствием, запасы медикаментов.

Память, отражение в культуре и искусстве

• карельская сказительница А. Ф. Никифорова (р. 1888 г.) являлась автором руны о Видлицком десанте
• Видлицкая операция упоминается в повести Константина Паустовского «Озёрный фронт», впервые опубликованной в «Роман-газете» в 1934 году.

Источники

• Большая советская энциклопедия / под ред. А. М. Прохорова. 3-е изд. Том 5. М., «Советская энциклопедия», 1971. стр.34
• И. Черников. Видлицкая операция. // «Моделист-Конструктор», № 11, 1978.

Отрывок, характеризующий Видлицкая операция

Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.