Виеру, Григоре Павлович

Григоре Виеру
Grigore Vieru
Дата рождения:	14 февраля 1935(1935-02-14)
Место рождения:	село Перерыта, Хотинский уезд, Бессарабия, Королевство Румыния
Дата смерти:	18 января 2009(2009-01-18) (73 года)
Место смерти:	Кишинёв, Республика Молдова
Гражданство:	Молдавия Молдавия
Род деятельности:	Поэт
Годы творчества:	1957—2009
Направление:	лирика, детские стихи
Язык произведений:	молдавский,русский
Дебют:	1957
Премии:	Премия комсомола Молдавии им. Б. Главана (1967) и др.
Награды:	орден Эминеску (2005, Румыния)

Григо́ре Вие́ру (молд. Grigore Vieru; 14 февраля 1935, село Перерыта, Хотинский уезд, Бессарабия, Королевство Румыния — 18 января 2009, Кишинёв, Республика Молдова) — молдавский поэт. Член Союза писателей Молдовы.

Ранние годы

Григоре Виеру родился 14 февраля 1935 года в селе Перерыта Хотинского уезда Бессарабии (ныне Бричанский район Республики Молдова) в семье Павла и Евдокии Виеру. Был единственным выжившим ребёнком в семье.

В родном селе закончил 7 классов, и продолжил образование во второй средней школе города Липканы. Будучи студентом, в 1957 году дебютировал с книгой стихотворений для детей «Alarmă» («Тревога»).

В 1958 году окончил факультет истории и филологии Кишинёвского государственного педагогического института им. Иона Крянгэ. В этом же году устраивается на работу на должность редактора в газету «Ленинская искра».

8 июня 1959 года женится на Раисе Наку. 16 июня 1960 года у Григоре Виеру родился сын, которого назвали Теодор.

Творчество

Работал редактором в издательстве «Молдавская книга», в котором вышли два его сборника стихов для детей «Făt-Frumos curcubelul» и «Bună ziua, fulgilor!». В 1963 году выходят сборник стихов для детей «Mulţumim pentru pace» («Спасибо за мир») и сборник стихов, песен и сказок «Făguraşi». 19 июня 1965 у Григоре Виеру рождается второй сын — Кэлин, а в 1967 он награждается республиканской премией комсомола Молдавии имени Бориса Главана. В 1968 году выходит сборник стихов на русском языке «Имя твоё», который был высоко оценён литературной критикой республики.

В 1973 году Г. Виеру в составе делегации советских писателей посещает Румынию, встречается с редакторами румынской газеты «Secolul XX» («XX век»). Затем выходит книга «Мама» (стихи, 1975), книга дошкольника «Albinuţa» («Пчёлка») (1980), «Fiindcă iubesc» («Потому что люблю») (стихи, 1979).

В 1984 году фирма «Мелодия» в серии «Дискоклуб» выпустила сборник песен Анатолия Кирияка на стихи Виеру в исполнении Сильвии Кирияк, Софии Ротару, Штефана Петраке и Анастасии Лазарюк. Песни на стихи Григория Виеру («Adio», «Amor», «Молодость-цветок», «Песня о моей жизни», «Нежная мелодия», «Романтика») исполняла София Ротару.

Много молдавских композиторов черпало вдохновение в поэзии Григоре Виеру:

• Злата Ткач;
• Ян Райбург;
• Пётр Теодорович;
• Давид Гершфельд;
• Александр Муляр;
• Евгений Дога;
• Соломон Шапиро;
• Дмитрий Георгицэ;
• Павел Ривилис;
• Юлия Цибульская;
• Семён Лунгул;
• Марк Копытман;
• Василий Загорский;
• Ион Алдя-Теодорович.

Поэт сам является автором песенных мелодий («Să creşti mare»), вышли сборники песен «Poftim de intraţi» и «Cine crede». Были положены на музыку и другие стихотворения писателя — «Павлик Морозов: пурпурный галстук» (Pavlik Morozov: Cravata lui cea purpurie…), «Прекрасная Молдова» (Moldovă frumoasă), «Мы живём в колхозе» (Noi vom trăi în comuna, музыка Златы Ткач), «Красный Октябрь» (Octombrie cel roşu, музыка Златы Ткач), «Наш флаг» (Steagul nostru, музыка Валерия Ротару), «Идут пионеры» (Trec pionerii, музыка Павла Ривилиса).

Политическая деятельность

В конце 80-х годов стал одним из активных участников Движения за объединение Румынии и Молдавии. В 1989 году был избран народным депутатом Молдавской ССР. Участвовал в многочисленных патриотических митингах в Кишиневе.

После 2001 года находился в оппозиции к властвующей Партии коммунистов.

Смерть

В ночь с 15 на 16 января 2009 года попал в автомобильную аварию недалеко от села Дэнчень Яловенского района на трассе Басарабяска — Кишинёв, будучи пассажиром легкового автомобиля, которым управлял Георгий Мунтяну, заместитель директора Национального академического ансамбля народного танца «Жок». Причиной аварии полиция города Кишинёва назвала превышение скорости и усталость водителя.

Григоре Виеру был доставлен в Больницу Скорой Помощи города Кишинёв, где умер ночью 18 января 2009 года, в 1:20. 20 января 2009 года объявлено в Молдавии днем траура в связи с гибелью поэта.

Похоронен на Центральном (Армянском) кладбище в Кишинёве.

Увековечение памяти

В Кишинёве именем поэта назван проспект и на Аллее Классиков установлен бюст. 31 августа 2010 года в честь поэта установлен бюст также и в Страшенах. Памятник Г.Виеру поставлен также в Бухаресте, в парке Херестрэу.

Награды

• Республиканская премия комсомола Молдавии им. Б. Главана (1967)
• Государственная премия Молдавии (1978)
• почётный диплом Г. Х. Андерсена (1988)
• премия «Геркулес» по литературе (1991)
• титул «Народный писатель Республики Молдова» (1992)
• международная премия Лучиана Блага в области поэзии (1992)
• специальная премия Союза писателей Республики Молдова (1994)
• медаль «Эминеску. 150 лет рождения» (2000, Румыния)
• почётная степень доктора наук Педагогического университета им. Иона Крянгэ (2005, Кишинёв)

Ссылки

• [www.biblus.ru/Default.aspx?auth=5b45b6 Виеру, Григоре Павлович] в каталоге «Библус»
•  (рум.) [biserica.org/Churches/SfantaTreime/Bios/GrigoreVieru.html Биография Григоре Виеру]
•  (рум.) [www.grigorevieru.md/ Сайт, посвящённый Григоре Виеру]
•  (рум.) [www.youtube.com/watch?v=gxZxkmWT-1M Прекрасен лес цветком. (Ю.Цибульская — Г.Виеру) — песня для детей.]
•  (рум.) [www.youtube.com/watch?v=KehpQBEiN0g Христос не виноват. (Ю.Цибульская — Г.Виеру) — хоровое исполнение на видео]

Отрывок, характеризующий Виеру, Григоре Павлович

Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.