Виест, Рудольф

Рудольф Виест
словацк. Rudolf Viest
Дата рождения	24 сентября 1890(1890-09-24)
Место рождения	Надьроце, Австро-Венгрия
Дата смерти	1945(1945)
Место смерти	концлагерь Флоссенбюрг, Германия
Принадлежность	Чехословакия Чехословакия
Годы службы	1920—1945
Звание	Генерал армии
Командовал	Сухопутные партизанские силы Словакии Партизанские военно-воздушные силы Словакии
Сражения/войны	Вторая мировая война Словацкое национальное восстание
Награды и премии

Рудольф Виест (словацк. Rudolf Viest; 24 сентября 1890, Надьроце, Австро-Венгрия — 1945, концлагерь Флоссенбюрг, Германия) — чехословацкий дивизионный генерал, словак по национальности (единственный генерал-словак в межвоенной Чехословакии), командир повстанческой армии во время Словацкого национального восстания.

Биография

В 1920—1939 годах находился на военной и дипломатической службе. В 1933 году был произведён в бригадные генералы, в 1938 — в дивизионные генералы.

В 1939 году, будучи офицером Словацкой армии, он примкнул к группе антифашистски настроенных офицеров, недовольных разделом Чехословакии на Словакию и Протекторат Богемии и Моравии. Поддерживал контакт с находящимся в Лондоне чехословацким правительством в изгнании, через Венгрию эмигрировал во Францию, где стал членом Чехословацкого национального комитета в Париже и командиром Чехословацкой армии во Франции. С 1 января 1940 года — командир 1-й Чехословацкой дивизии во Франции. После того, как в июне 1940 года Германия разгромила Францию, Рудольф Виест перебрался в Великобританию, где стал министром чехословацкого правительства в изгнании.

В августе 1944 года Рудольф Виест вылетел в составе чехословацкой делегации в СССР, а оттуда в октябре 1944 года — в Банска-Бистрицу, где находился центр Словацкого национального восстания, и вместе с Яном Голианом командовал 1-й Чехословацкой армией в Словакии.

Чехословацкое правительство в изгнании пыталось через Виеста получить контроль над армией и восстанием, но ситуация для восставших сложилась плохая, и в ночь с 27 на 28 октября Виест отдал последний приказ: «Бой за свободу Чехословакии не завершился, он будет продолжаться в горах». 3 ноября 1944 года Виест и Голиан были схвачены в Погронском Буковце, вывезены в Германию, приговорены к смерти, и в 1945 году казнены в концлагере Флоссенбюрг.

Но на этом тяжелые вести не исчерпывались.
— Генералы Гальян и Виест сдались немцам, — продолжал рассказывать Николаев. — И их обоих повесили. Впрочем, так надо было и ожидать. Вот она, джентльменская война, на которую рассчитывал Виест. Даже не расстреляли, а повесили… Гальяна-то, между прочим, жалко. Он был искренний человек и хороший словак. Да и этот лондонский стратег тоже, по-своему, конечно, честный солдат…

— Борис Полевой — «До Берлина — 896 километров«, мемуары

Награды

В 1945 году он был посмертно произведён в генералы армии.

• Орден Сокола (Чехословакия)
• Революционная медаль (Чехословакия)
• Чехословацкий военный крест 1918 (дважды)
• Орден словацкого национального восстания 1-й степени (1945, посмертно)
• Орден Красного Знамени (Чехословакия, посмертно)
• Чехословацкий военный крест (1945, посмертно)
• Медаль Победы (Великобритания)
• Военный крест (Великобритания)
• Командор ордена Возрождения Польши
• Командор ордена Звезды Румынии
• Кавалер ордена Почётного легиона (Франция)
• Кавалер ордена Короны (Югославия)

Литература

• Viest, Rudolf M. (2009). Call to arms came in 1938 : General Viest’s notebooks. Bloomington, IN: Xlibris. ISBN 978-1-4363-3030-5.
• Jašek, Peter; Kinčok, Branislav; Lacko, Martin (2012). Slovenskí generáli 1939-1945 [Slovak Generals 1939-1945] (in Slovak). Praha: Ottovo nakladatelství. ISBN 978-80-7451-246-9.
• Láník, Jaroslav, ed. (2005). Vojenské osobnosti československého odboje 1939–1945 [Military Personalities of Czechoslovak Resistance Movement 1939-1945] (in Czech/Slovak). Praha: Ministerstvo obrany ČR - AVIS. ISBN 80-7278-233-9.

Отрывок, характеризующий Виест, Рудольф

Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал: