Вий (фильм, 1967)

Вий
Жанр	фильм ужасов
Режиссёр	Константин Ершов Георгий Кропачёв
Автор сценария	Александр Птушко Константин Ершов Георгий Кропачёв
В главных ролях	Леонид Куравлёв Наталья Варлей
Оператор	Фёдор Проворов Виктор Пищальников
Композитор	Карен Хачатурян
Кинокомпания	Киностудия «Мосфильм». Творческое объединение «Луч»
Длительность	78 мин
Страна	СССР СССР
Язык	русский
Год	1967
IMDb	ID 0062453
Выход фильма «Вий»

К:Фильмы 1967 года

«Вий» — художественный фильм, снятый в 1967 году в СССР по одноимённой повести Н. В. Гоголя. Один из лидеров советского кинопроката 1968 года (32,6 млн зрителей). Единственный советский фильм ужасов.

В 1970-х годах фильм был закуплен для зарубежного проката: в США, Аргентине, Финляндии и Франции.

Сюжет

Однажды ночью главный герой, бурсак Хома Брут (Леонид Куравлёв), избил ведьму, после чего она умерла и обратилась после смерти в очаровательную девушку. Вскоре его вызывают читать Псалтирь в течение трёх ночей у гроба молодой панночки (Наталья Варлей), которая оказывается той самой ведьмой, желающей теперь отомстить Хоме. Брут пытается сбежать, однако этому мешает отец панночки, пообещавший выполнить предсмертную просьбу дочери. Пан сотник ставит Хому перед выбором: если семинарист доведёт обряд до конца — его ожидает щедрая награда; если же Хома попытается увильнуть от отпевания — он, волею сотника, будет жестоко наказан. Реальность и воплощения народных верований переплетаются, когда Хоме предстоит молитвами три ночи обороняться против разной нечисти: покойной панночки-ведьмы, упырей и самого ужасного Вия.

В ролях

• Леонид Куравлёв — Хома Брут
• Наталья Варлей — панночка (озвучивает Клара Румянова)
• Алексей Глазырин — сотник
• Николай Кутузов — ведьма
• Вадим Захарченко — Халява
• Пётр Вескляров — ректор / Дорош
• Владимир Сальников — Горобец
• Дмитрий Капка — Оверко
• Степан Шкурат — Явтух
• Георгий Сочевко — Степан
• Николай Яковченко — Спирид
• Николай Панасьев — утешитель

Не указаны в титрах:

• Борислав Брондуков — бурсак
• Любовь Калюжная — селянка
• Александра Денисова — селянка
• Виктор Колпаков — селянин
• Николай Степанов — Вий
• Борис Веселов — двуносый упырь
• Александр Лебедев — бурсак, который доит козу
• Михаил Крамар — бурсак
• Дмитрий Орловский — селянин
• Сергей Ваняшкин — дудочник

История

Идея экранизации «Вия» принадлежит тогдашнему директору киностудии Мосфильм Ивану Пырьеву. Лишь по причине острой нехватки времени он предложил снять картину двум учащимся Высших режиссёрских курсов Союза кинематографистов СССР. Руководитель курсов Леонид Трауберг выдвинул кандидатуры Константина Ершова и Георгия Кропачёва.

Подбор актёров

На роль Панночки сначала была утверждена Александра Завьялова (пробовались также Ёла Санько и Светлана Коркошко). Но в процессе съёмок, по настоянию Пырьева, Завьялова была снята с роли, и её заменила Наталья Варлей. По другой версии, будущий муж Завьяловой, режиссёр Резо Эсадзе, потребовал, чтобы она отказалась от роли.

Роль Вия сыграл артист цирка, акробат Николай Степанов. Прочую нечисть также играли артисты цирка и спортсмены, например, заслуженный тренер РСФСР по вольной борьбе Борис Веселов. Итого — 12 гимнастов и 4 прыгуна на батуте. Чтобы создать им контраст, в массовку было решено принять нескольких карликов.

Съёмки

Съёмки проходили в Богородчанском районе Ивано-Франковской области (Украина), в деревянной казацкой [uoj.org.ua/spetsproekty/puteshestvie-k-khramu/tserkov-svyatogo-georgiya-svyatogo-yura-v-poselke-gorodskogo-tipa-sednev-1745 Церкви святого Георгия (Святого Юра) (1745)], выстроенной без единого гвоздя в посёлке Седнев, Черниговской области и Елецком монастыре Чернигова. Ряд сцен снимался в деревянной церкви Пресвятой Богородицы села Горохолин Лес Богородчанского района. 20 февраля 2006 года церковь сгорела дотла; по официальной версии, пожар возник в результате нарушения правил монтажа и эксплуатации электросети.

Во время съёмок полёта из-за сбоя в технике Наталья Варлей однажды выпала из гроба. Только реакция Леонида Куравлёва, успевшего подхватить актрису, спасла её от травм. Куравлёв после этого неделю не мог сниматься, так как сильно потянул руки.

Отснятый на натуре материал разочаровал руководство Мосфильма, оказавшись «слишком реалистическим». К работе было решено привлечь известного киносказочника Александра Птушко. В результате много материала, отснятого Ершовым и Кропачёвым, было вырезано, ряд идей так и остался невоплощённым. Изменён был и облик Вия (по замыслу Кропачёва и Ершова Вий должен был быть похож на сотника). Ряд сцен был переосмыслен и переснят заново.

Факты

• В музыке для фильма, написанной Кареном Хачатуряном, звучат цитаты из произведения Модеста Мусоргского «Ночь на Лысой горе».
• В 2007 году на объединении «Мастер ТВ» по заказу ТРК «Петербург — Пятый канал» вышел документальный фильм Нонны Бокаревой «Живая история: Вий. Ужас по-советски», посвящённый съёмкам «Вия».
• В 2009 году телеканал «СТБ» (Украина) в рамках проекта «Мосфильм. Неизвестная версия» снял документальный фильм о том, как снимался «Вий». В фильме «Вий. Неизвестная версия» творческая группа попыталась воссоздать того Вия, которого в своё время режиссёрам Ершову и Кропачёву не удалось воплотить в реальность из-за цензуры. Сценарист — Ирина Феофанова. Режиссёр — Елена Захарчук.
• «Вий» — любимый советский фильм геймдизайнера Хидэо Кодзимы.

Ссылки

• [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=951 «Вий»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
• «Вий» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Вий (фильм, 1967)

– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.