Виктория Маргарита Прусская
| Виктория Маргарита Прусская нем. Victoria Margarita von Preußen<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| Рождение: | 17 апреля 1890 Потсдам | |
| Смерть: | 9 сентября 1923 (33 года) Глинике | |
| Род: | Гогенцоллерны | |
| Отец: | Фридрих Леопольд Прусский | |
| Мать: | Луиза София Августенбургская | |
| Супруг: | Генрих XXXIII Рейсский | |
Виктория Маргарита Прусская (нем. Victoria Margarita von Preußen, полное имя Виктория Маргарита Елизавета Мария Ульрика Адельгейда (нем. Victoria Elizabeth Margarita Maria Ulrika Adelheid ); 17 апреля 1890, Потсдам — 9 сентября 1923, Глинике) — принцесса Прусская, в замужестве — княгиня Рейсс-Кестрицская.
Содержание
Биография
Виктория Маргарита родилась в семье прусского принца Фридриха Леопольда и его супруги Луизы Софии, урождённой принцессы Шлезвиг-Гольштейнской. По линии отца она была внучкой принца Прусского Фридриха Николая и принцессы Марии Анны Ангальт-Дессауской, по линии матери — Фридриха VIII, герцога Шлезвиг-Гольштейнского, и его супруги Адельгейды Гогенлоэ-Лангенбургской. У Виктории Маргариты было три младших брата. По матери принцесса приходилась племянницей императрице Германии Августы Виктории, супруге императора Вильгельма II.
Резиденцией семьи был охотничий домик Глинике.[1]
За принцессой начал ухаживать принц Рейсс-Кестрицский Генрих XXXIII. До рождения в 1909 году принцессы Юлианы он выступал одним из основных претендентов на престол Нидерландов, в случае бездетности королевы Вильгельмины. Генрих считался человеком разносторонних талантов: был известным мастером по работе со слоновой костью, а также как художник и скульптор.
Родители Виктории Маргариты были против этого брака, надеясь на лучшую партию для дочери. Однако, кайзер Вильгельм II, в целом, одобрил брак между своей племянницей и принцем Рейсским.
17 мая 1913 года принцесса вышла замуж за князя Генриха XXXIII Рейсского. Он был внуком Великого герцога Саксен-Веймар-Эйзенахского Карла Александра и его супруги Софии Нидерландской. Матерями Карла Александра и Софии Нидерландской были дочери императора Павла I, что делает Генриха его праправнуком. К алтарю Викторию Маргариту вел сам кайзер Вильгельм II.[2] У супругов было двое детей:
- Мария Луиза Рейсс-Кестрицская (1915—1985) — вышла замуж за Эриха Тайсена, затем — за Александра Боди, имела одну дочь от первого брака;
- Генрих II Рейсс-Кестрицский (1916—1993) — князь Рейсс-Кестрицский, не женат, детей не имел.
Супруги развелись в 1922 году. Через год Виктория Маргарита умерла в родительском доме в Потсдаме, заболев испанкой.[3] Похоронена на семейном кладбище замка Глинике.[4][5]
Через несколько лет Генрих женился на женщине намного старше себя Аллен Тью, дочерью американского банкира, для которой этот брак стал уже четвёртым. В 1935 году они также расстались. Ушел из жизни в возрасте 63 лет.[6]
Родословная
Напишите отзыв о статье "Виктория Маргарита Прусская"
Ссылки
- [www.flickr.com/photos/mrsfujita/2194875374/ Семейные фото]
- [www.geneall.net/D/per_page.php?id=18910 Профиль на Geneall.net] (нем.)
- [thepeerage.com/p10866.htm#i108653 Профиль на Thepeerage.com] (англ.)
- [www.deutsche-schutzgebiete.de/fuerstentum_reuss_juengere_linie.htm Княжество Рёйсс младшей линии] (нем.)
- [genealogy.euweb.cz/hohz/hohenz6.html#JKW Генеалогия Виктория Маргариты Прусской] (англ.)
- [www.flickr.com/photos/mrsfujita/4542387571/lightbox/ Свадьба Виктории Маргариты и Генриха. Фото]
Примечания
- ↑ Принцесса Луиза София [www.bad-nauheim.de/stadtportrait/beruehmte-besucher/1858-1999/prinzessin-louise-sophie.html] (нем.)
- ↑ «Royal Weddings», The Washington Post, 10 May 1914
- ↑ Некролог [kranten.delpher.nl/nl/view/index?image=ddd%3A010026780%3Ampeg21%3Aa0056] (нид.)
- ↑ Виктория Маргарита Прусская [royal-genealogy.com/persons/prussia/viktoria_margarete_prussia_1890.html] (англ.)
- ↑ Замок и парк Глинике [www.anderes-berlin.de/html/schloss___park_klein-glienicke.html] (нем.)
- ↑ Профиль на Thepeerage [www.thepeerage.com/p10866.htm#i108654]
Отрывок, характеризующий Виктория Маргарита Прусская
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
