Виктория Фёдоровна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Виктория Мелита Саксен-Кобург-Готская
Victoria Melita of Saxe-Coburg and Gotha<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
великая герцогиня Гессенская и Прирейнская
19 апреля 1894 — 21 декабря 1901
Предшественник: Алиса Великобританская
Преемник: Элеонора Сольмс-Гогенсольмс-Лихская
великая княгиня
1907 — 1936
(под именем Виктория Фёдоровна)
 
Рождение: 25 ноября 1876(1876-11-25)
Валлетта, Мальта
Смерть: 2 марта 1936(1936-03-02) (59 лет)
Аморбах, Третий рейх
Род: Саксен-Кобург-Готская династия, Романовы
Отец: Альфред Саксен-Кобург-Готский
Мать: Мария Александровна
Супруг: 1) Эрнст Людвиг Гессенский
2) Кирилл Владимирович
Дети: от 1-го брака: Элизабет
от 2-го брака: Мария, Кира, Владимир
 
Награды:

Виктория Фёдоровна, урождённая Виктория Мелита (25 ноября 1876, Валлетта, Мальта — 2 марта 1936, Аморбах, Германия) — урождённая принцесса Великобританская, Ирландская и Саксен-Кобург-Готская, герцогиня Гессенская, с 1907 года великая княгиня с титулом Императорского Высочества; по мнению кирилловцев с 1918 года де-факто и с 1924 года де-юре — императрица с титулом Императорского Величества (титул оспаривается противниками кирилловцев).





Биография

Виктория Мелита была третьим ребёнком и второй дочерью принца Альфреда герцога Эдинбургского и великой княжны Марии Александровны. Принцесса родилась 25 ноября 1876 года на Мальте во дворце Сан-Антон, где её родители часто жили после провозглашения в 1873 году принца Альфреда главнокомандующим Вооруженными силами Великобритании в Средиземном море. Первое имя было дано принцессе в честь её английской бабушки королевы Виктории, а второе — в честь острова (Мелита — одно из английских названий Мальты). Как представительница третьего поколения британской монархии, она именовалась Её Королевское Высочество принцесса Виктория Эдинбургская. В момент её рождения она была десятой в линии последовательности к британскому трону. В семье Викторию ласково звали Ducky (Даки) ("Душечка"; в современных источниках часто неправильно переводят как "Уточка"), это английское прозвище прижилось и при русском дворе. Как и большинство внуков и внучек английской королевы, Виктория и её сестры получили типично британское воспитание. Она с детства любила музыку, прекрасно рисовала, много читала, одевалась с элегантной изысканностью; при внешней мягкости, нежной женственности её отличал твёрдый характер.

В 1889 году семья переехала в Кобург. В 1891 году Виктория со своей матерью отправилась в Россию на похороны Александры Георгиевны, жены брата её матери Павла Александровича. Там она познакомилась со своим двоюродным братом Кириллом Владимировичем. Они понравились друг другу, но брак их был невозможен, так как православие запрещало союз двоюродных брата и сестры.

В 1893 году скончался герцог Эрнест II и герцогство Саксен-Кобург и Гота перешло к принцу Альфреду — его младшему племяннику. После того, как принц Альфред взошел на герцогский трон, Виктория получила титул герцогини Саксен-Кобург-Готской, сохранив при этом и титул герцогини Эдинбургской.

Первое замужество

После свадьбы её сестры Марии начались поиски подходящего мужа для Виктории. Королева Виктория решила, что её внук Эрнст Людвиг Гессенский, сын её дочери Алисы был бы хорошей партией Виктории. Ей хотелось, чтобы её внук и внучка поженились (в протестантстве браки близких родственников допускались). Однако и Виктория, и Эрнст отказались. Виктория также снова виделась с Кириллом в Санкт-Петербурге. В конечном счете, Виктория и Эрнст уступили давлению семьи и поженились 9 апреля 1894 года в Кобурге. Была организована пышная свадьба, на неё съехалось большинство королевских европейских семей. Виктория теперь именовалась герцогиней Гессенской. У супругов родилось двое детей: дочь Елизавета, рожденная 11 марта 1895 года, и неназванный мёртворожденный сын, рожденный 25 мая 1900 года.

Но их брак оказался несчастливым. Виктория жаловалась на нехватку внимания мужа, в то время как Эрнст посвящал большую часть времени их дочери. Супруги устраивали званые вечера для их молодых друзей, причем люди старше тридцати лет не входили в эту категорию. Однако Виктория была менее заинтересована в выполнении своих общественных обязанностей: не занималась благотворительностью, не отвечала на письма людей, которые её не интересовали, на официальных приемах она говорила с людьми, которые её развлекали, игнорируя людей более высокого положения, которых она находила скучным. Невнимание Виктории к её обязанностям вызвало недовольство Эрнста, у супругов часто случались скандалы.

В 1897 году Виктория застала мужа в постели вместе с его слугой. Королева Виктория тем не менее не разрешила развод, объясняя это тем, что у Виктории и Эрнста растёт дочь. После смерти королевы Виктории в январе 1901 года Гессенский верховный суд расторг их брак 21 декабря 1901 года. После развода их дочь Елизавета жила по полгода у каждого из родителей до своей смерти в восьмилетнем возрасте от брюшного тифа в 1903 году.

Второе замужество

После развода сестра Эрнста, российская императрица Александра Федоровна, убедила мужа, Николая II, отправить Кирилла на службу на Дальний Восток. Родители Кирилла Владимир Александрович и Мария Павловна также препятствовали отношениям Виктории и Кирилла. В Русско-японской войне 1904 года Кирилл остался жив при взрыве флагманского корабля «Петропавловск» и возвратился в Москву героем, позже уехал на лечение за границу и присоединился к Виктории в Кобурге.

Они поженились 8 октября 1905 в Тегернзе. На простой церемонии присутствовали только мать Виктории, её сестра Беатриса и друг, граф Адлерберг. За три дня до заключения брака император Николай II лишил Кирилла всех прав члена императорской фамилии (так как брак не был разрешён императором); невеста не собиралась принимать при заключении брака православной веры; кроме того, данный брак, заключённый между двоюродным братом и сестрой, противоречил православным канонам и не допускался гражданским правом Российской империи.

Основной причиной официально назывались церковные правила, но начальник дворцовой канцелярии генерал Мосолов, повторяя общее мнение петербургского света, писал: «Крутая мера, принятая по отношению к Кириллу Владимировичу, конечно, приписывалась главным образом влиянию императрицы Александры Федоровны. Полагали, что оскорбленная браком Великого князя с разведенной супругой своего брата, она и добилась столь сурового наказания».[1]

Приобретя дом на Елисейских Полях, супруги переехали в Париж и жили за счет дохода, обеспеченного их родителями. Первая дочь, Мария, родилась у них в 1907 году и была названа в честь бабушки. Вторая дочь, Кира, родилась в 1909 году; Виктория и Кирилл желали сына, но так как родилась девочка, её назвали в честь отца.

Великая княгиня

Император Николай II восстановил Кирилла в правах члена Императорского Дома, когда Кирилл оказался на третьем месте в линии наследования российского трона. 15 июля 1907 года, после того, как Виктория приняла православие, в январе 1907 года, Николай II признал этот брак именным указом и присвоил Виктории титулы Великой Княгини Виктории Феодоровны и Императорского Высочества[2]. Их дочери Мария и Кира получили титул княжон императорской крови со всеми правами членов Императорской Фамилии, включая права на престол.

Революция

Во время Первой мировой войны Виктория работала медсестрой Красного Креста.

Реакция Кирилла и его жены во время Февральской революции 1917 года доподлинно неизвестна. По одним данным, Кирилл перешел на сторону революции, надев так называемый «красный бант», что ставилось ему в вину позже его противниками. С другой стороны, градоначальник Петрограда А. Балк утверждал, что 27 февраля великий князь предлагал военному министру генералу Беляеву и командующему Петроградским военным округом генералу Хабалову свой гвардейский экипаж для борьбы с беспорядками.

8 марта 1917 года Временное правительство отдало приказ об аресте Николая II и царской семьи. Виктория и Кирилл добились разрешения уехать в Финляндию, хотя им не позволили взять с собой какие-либо ценности.

В изгнании

В августе 1917 года сорокалетняя Виктория родила Владимира, её единственного сына и наследника династии. Семья переехала в Кобург, а затем в Сен-Бриа во Францию, где они остались жить до конца жизни. Виктория Федоровна и Кирилл Владимирович финансировали в начале 1920-х годов нацистскую партию. Виктория Федоровна даже продала для этого свои фамильные драгоценности. Деньги нацистам передавались через русского генерала-эмигранта Василия Бискупского.[3][4]

В 1924 году Кирилл на правах старшего представителя династии провозгласил себя императором Всероссийским под именем Кирилла I. В ноябре 1924 года Виктория совершила поездку в Соединенные Штаты, надеясь получить американскую поддержку чтобы восстановить монархию, но её попытка не увенчалась с успехом — в «Нью-Йорк Таймс» появилась очень негативная статья о Кирилле Владимировиче. Виктория помогала Кириллу восстанавливать монархию, а также продавала свои художественные работы чтобы заработать денег.

В 1925 году её старшая дочь Мария вышла замуж за принца Фридриха-Карла Лейнингенского, с 1939 г. ставшего Главой Лейнингенского Дома.

В 1927 году семья Кирилла Владимировича переехала в Сен-Бриак.

В эмиграции Виктория возлагала все надежды на будущее на единственного сына Владимира. Она не отдала его в школу, потому что волновалась о его безопасности, и потому что хотела, чтобы он получил такое же образование, как мужчины Дома Романовых получали до революции. Для этого Виктория наняла для него домашнего учителя.

До самой смерти Виктория поддерживала хорошие отношения с сестрами, особенно с Марией, королевой Румынии, с которой вела интенсивную переписку.

В 1933 году до Виктории дошли слухи, что её муж ей изменяет, и это стало для неё тяжелым ударом. В 1936 году Виктория поехала в Германию навестить старшую дочь Марию Кирилловну, принцессу Лейнингенскую, заболела гриппом. Виктория Фёдоровна умерла 2 марта 1936 года на руках срочно прибывших в замок Аморбах супруга и сына, в возрасте 59 лет. Великий князь Кирилл Владимирович пережил её на два года. Они были похоронены в Кобурге (Германия) в родовой усыпальнице герцогов Саксен-Кобург-Готских. 7 марта 1995 года останки Великого князя Кирилла Владимировича и Великой княгини Виктории Федоровны были торжественно перезахоронены в великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора Санкт-Петербурга.

Награды

В царствование российского императора Николая II пожалована большим крестом ордена Святой Екатерины[5].

Титулы

  • 25 ноября 1876 — 22 августа 1893: Её Королевское Высочество Принцесса Виктория Эдинбургская
  • 22 августа 1893 — 9 апреля 1894: Её Королевское Высочество Принцесса Виктория Саксен-Кобург-Готская
  • 9 апреля 1894 — 21 декабря 1901: Её Королевское Высочество Великая Герцогиня Гессенская
  • 21 декабря 1901 — 8 октября 1905: Её Королевское Высочество Принцесса Виктория Саксен-Кобург-Готская
  • 8 октября 1905 — 2 марта 1936: Её Императорское и Королевское Высочество Великая Княгиня Виктория Федоровна

Родословная

Предки принцессы Виктории Мелиты
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Франц Саксен-Кобург-Заальфельдский
 
 
 
 
 
 
 
8. Эрнст I Саксен-Кобург-Готский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
17. Августа Рейсс-Эберсдорфская
 
 
 
 
 
 
 
4. Альберт Саксен-Кобург-Готский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Август Саксен-Гота-Альтенбургский
 
 
 
 
 
 
 
9. Луиза Саксен-Гота-Альтенбургская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
19. Луиза Шарлотта Мекленбург-Шверинская
 
 
 
 
 
 
 
2. Альфред Саксен-Кобург-Готский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Георг III Великобританский
 
 
 
 
 
 
 
10. Эдуард Август, герцог Кентский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
21. Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая
 
 
 
 
 
 
 
5. Виктория Великобританская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Франц Саксен-Кобург-Заальфельдский
 
 
 
 
 
 
 
11. Виктория Саксен-Кобург-Заальфельдская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. Августа Рейсс-Эберсдорфская
 
 
 
 
 
 
 
1. Принцесса Виктория Мелита
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
24. Павел I
 
 
 
 
 
 
 
12. Николай I
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
25. Мария Фёдоровна
 
 
 
 
 
 
 
6. Александр II
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Фридрих Вильгельм III
 
 
 
 
 
 
 
13. Александра Фёдоровна
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
27. Луиза Прусская
 
 
 
 
 
 
 
3. Мария Александровна
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Людвиг I Гессенский
 
 
 
 
 
 
 
14. Людвиг II Гессенский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. Луиза Гессен-Дармштадтская
 
 
 
 
 
 
 
7. Мария Александровна
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Карл Людвиг Баденский
 
 
 
 
 
 
 
15. Вильгельмина Баденская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
31. Амалия Гессен-Дармштадтская
 
 
 
 
 
 
</center>
  • Michael John Sullivan, A Fatal Passion: The Story of the Uncrowned Last Empress of Russia
  • John van der Kiste, Princess Victoria Melita, Grand Duchess Cyril of Russia, 1876—1936
  • Станислав Думин, Отреченные от престола
  • Великий князь Кирилл Владимирович, Моя жизнь на службе России, И. В. Гюббенет, Биографический очерк о Виктории Федоровне, М. : «Захаров», 2006, ISBN 5-8159-0573-9

Напишите отзыв о статье "Виктория Фёдоровна"

Примечания

  1. Александр Мосолов, При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии 1900—1916
  2. www.imperialhouse.ru/rus/imperialhouse/memorableday.html
  3. [www.sovsekretno.ru/magazines/article/1489 Русская болезнь]
  4. [echo.msk.ru/programs/netak/736630-echo/ Русская эмиграция в нацистской Германии//Передача радиостанции «Эхо Москвы»]
  5. Исторический обзор Ордена Св. Великомученицы Екатерины или ордена Освобождения // Придворный календарь на 1911 год. — Санкт-Петербург: Поставщики Двора Его Императорского Величества. Т-во Р.Голике и А. Вилборга,Звенигородская,11, 1910. — С. 589.

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Виктория Фёдоровна
  • Великий князь Кирилл Владимирович. [zakharov.ru/index.php?option=com_books&task=book_details&book_id=474&Itemid=56 Моя жизнь на службе России (с прибавлением: Гюббенет И. В. Биографический очерк о Виктории Федоровне]. — М.: «Захаров», 2006.

Отрывок, характеризующий Виктория Фёдоровна

Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.