Вилейшис, Йонас

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Йонас Вилейшис
Jonas Vileišis
Род деятельности:

юрист,
общественный и политический деятель,
дипломат

Дата рождения:

3 января 1872(1872-01-03)

Место рождения:

Мядиняй, Ковенская губерния (ныне — Пасвальский район, Литва)

Дата смерти:

1 июня 1942(1942-06-01) (70 лет)

Место смерти:

Каунас

Награды и премии:

Йонас Вилейшис (лит. Jonas Vileišis, 3 января 1872, Мядиняй, Ковенская губерния, (ныне — Пасвальский район, Литва) — 1 июня, 1942, Каунас) — литовский политик, дипломат, юрист. Брат Пятраса, Антанаса и Анупраса Вилейшисов





Ранние годы

Родился в Мядиняе, близ Пасвалиса в крестьянской семье. В 1892 году окончил гимназию в Шяуляе и поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, однако в 1894 году перевёлся на юридический факультет этого же университета, который окончил в 1898 году. В студенческие годы сотрудничал с газетами Varpas (лит. Колокол) и Ūkininkas (лит. Хозяин), с 1896 по 1898 состоял в Социал-демократической партии Литвы. После возваращения в Литву Вилейшис присоединился к организации «12 апостолов Вильнюса» , которая боролась за отмену запрета печати латиницей на литовском языке. Стал одним из создателей Литовской Демократической Партии в 1902.

После того как в 1904 году запрет о печати литовских текстов латиницей был отменён, Вилейшис добился у властей разрешения выпускать газету Lietuvos ūkininkas (лит. Литовский Хозяин) и работал в ней главным редактором с 1905 по 1906. С 1907 по 1909 был издателем газеты Vilniaus žinios (лит. Новости Вильнюса), а после её закрытия издавал и редактировал газету Lietuvos žinios (лит. Новости Литвы). Он был одним из организаторов Великого Вильнюсского сейма и основателем Литовского Научного Общества в 1907.

В начале Первой мировой войны Вилейшис стал соучредителем и председателем литовской организации, оказывающей продовольственную и юридическую поддержку жертвам войны, также он являлся активным членом Литовского комитета. Вилейшесом было открыто 6 школ в уезде Аланта, в качестве члена Литовского научного общества он организовал издание школьных учебников. За распространение анти-германских настроений среди учителей в занятой германской армией Литве Йонас Вилейшис был заключен на шесть месяцев в Лукишскую тюрьму Вильнюса, затем был отправлен на принудительные работы в Германию. В Берлине Вилейшису удалось совершить побег и он скрывался до тех пор, пока не смог вернуться в Литву.

Политическая карьера

С 1917 по 1920, Вилейшис участвовал в работе Литовского Совета (Тарибы). Он был единственным его членом выступившим против Декларации о Независимости 11 декабря 1917, согласно которой Литва обязалась быть сателлитом Германии. 16 февраля 1918 года все двадцать членов Совета проголосвали за новую редакцию Акта о Независимости Литвы предложенную Йонасом Вилейшисом, Миколасом Бержишкой, Степонасом Кайрисом и Станисловасом Нарутавичюсом. Несколько дней спустя, вместе с Юстинасам Стаугатисом и Юргасом Шаулисом, он уехал в Германию добиваться признания литовской независимости.

С 1917 по 1922 год Вилейшис был членом Литовской Народно-Социалистической Демократической партии; с 1922 по 1929 состоял в Литовском Народно-Крестьянском союзе. В 1929 году он подал в отставку с поста председателя Центрального комитета и партии.

Вилейшиса приглашали стать членом первого Правительства Литвы, но он отказывался. Однако уже во втором правительстве 18 декабря 1918 он занял должность министром внутренних дел. Во время своей работы министром организовывал работу муниципалитетов, издавал законы управляющие кооперативами и призывом в армию. Покинул пост министра вместе со всем правительством 12 марта 1919.

В четвёртом правительстве Литвы (12 июня — 2 октября 1919) Вилейшис возглавил министерство финансов. Новый министр подготовил план денежной реформы в Литве, который однако, не был реализован.

После ухода с поста министра финансов Йонас Вилейшис был отправлен послом в США, где добивался признания Литвы де юре и налаживал финансово-торговые связи. Он также собирал пожертвования от Литовско-Американского содружества, собрав более 1,8 миллиона американских долларов, а также сплотив литовскую диаспору. В 1922 году он был избран в первый Литовский Сейм и участвовал в президентских выборах 19 июня, уступив, однако, Александрасу Стульгинскису.

Бургомистр Каунаса

С 30 сентября 1921 по 2 июля 1931 Йонас Вилейшис занимал должность бургомистра Каунаса, временной столицы Литвы. Под его руководством Каунас стремительно рос и становился настоящим современным городом. Была построена новая водопроводная система, стоившая более 15 миллионов литов; площадь города возросла с 18 до 40 кв. километров; были построены более 2500 зданий, включая три современных моста через Неман и Нярис. Все городские улицы были замощены, гужевой транспорт был заменён современными автобусами, появились новые парки и площади. Были заложены основы системы социальной защиты, основаны новые школы и публичные библиотеки, включая библиотеку Винцаса Курдики. Бургомистр поддерживал контакты с другими европейскими городами, в результате город Каунас принимал активное участие в общеевропейской городской жизни того времени.

Йонас Вилейшис был также профессором Университета имени Витовта Великого. 1 февраля 1933 года он был назначен членом Государственного Совета Литвы и работал над Гражданским Кодексом страны.

Умер в 1942 в госпитале Красного Креста в Каунасе и был похоронен в Вильнюсе на клабище Расу в семейной часовне.

Награды

Источники

  1. [www.president.ee/en/estonia/decorations/bearers Список награждённых государственными наградами Эстонии]  (эст.)  (англ.)
  • «Vileišis, Jonas». Encyclopedia Lituanica VI: 124—125. (1970—1978). Ed. Simas Sužiedėlis. Boston, Massachusetts: Juozas Kapočius. LCC 74-114275.
  •  (лит.) Jonas Aničas. [www.ziemgala.lt/z/2002_01_08.html Biography of Jonas Vileišis]
  •  (лит.) Lietuvos Respublikos Seimas.
  •  (лит.) [www3.lrs.lt/home/w5_viewer/statiniai/seimu_istorija/w5_show-p_r=598&p_d=51069&p_k=1.html Jonas Vileišis]
  •  (лит.) [www.lnm.lt/index.php?Itemid=5&id=141&option=com_content&task=view National Museum of Lithuania on Vileišis family]

Напишите отзыв о статье "Вилейшис, Йонас"

Отрывок, характеризующий Вилейшис, Йонас

Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.