Виленский, Лев Вольфович

Виленский Лев Вольфович
ивр. ‏יהודה ליב וילנסקי‏‎
Имя при рождении:	Лейб-Нисн Виленский
Место рождения:	Чечерск
Место смерти:	Хайфа
Отец:	Борух Вольф Виленский

Лев Вольфович Виленский (урождённый Лейб-Нисн Виленский; 1870, Чечерск — 17 сентября 1935, Хайфа) — общественный деятель, участник сионистского движения. Основатель Всемирного союза Партии общих сионистов.

Биография

Родился в семье потомственных раввинов. Его отец — Борух Вольф Виленский — последователь Хабада, был одним из основателей Ховевей Цион в Кременчуге. Обучался в Берлинском и Базельском университетах, в 1891 г. получил степень доктора химии и философии Базельского университета. По окончании образования женился и осел в Минске, где основал небольшое химическое производство, которое оказалось убыточным. Закрыв дело, Виленский переехал в Кременчуг, где проживал до 1903 года.

Во время обучения в Берлине Виленский увлекся идеями сионизма, был одним из основателей союза студентов-сионистов в Берлине. Участник 1-го и последующих сионистских конгрессов (на первом конгрессе представлял Кременчуг).

В 1903—1905 раввин Николаева. Во время погромов 1905 года организовал отряды самообороны.

С 1906 до 1910 года жил в Берлине, затем вернулся в Россию. После Февральской революции 1917 был избран председателем харьковской еврейской общины. Участник Всероссийского сионистского конгресса в Петрограде (1917). После установления Советской власти на Украине был приговорён к смертной казни за сионистскую агитацию, но сумел бежать и через Кавказ добрался до Палестины.

С 1920 — в Эрец-Исраэль, работал в фонде «Керен ха-Йесод», созданном для финансирования процессов создания и развития инфраструктуры будущего еврейского государства, представлял сионистское движение в странах Латинской Америки, затем вёл сионистскую пропаганду в Румынии.

Расставшись в 1932 году с «Керен ха-Йесод», осел в Хайфе, где подготовил к публикации мемуары. Скончался 17 мая 1935 года в Хайфе.

Литература

• Давид Тидхар. [www.tidhar.tourolib.org/tidhar/view/11/3778 Доктор Иехуда Нисан (Иехуда-Лейб) Виленский] // Энциклопедия первопроходцев и строителей ишува = אנציקלופדיה לחלוצי הישוב ובוניו. — 1961. — Т. 11. — С. 3778—3779.

Ссылки

• [www.rujen.ru/index.php/ВИЛЕНСКИЙ_Иегуда-Лейб-Нисан ВИЛЕНСКИЙ Иегуда-Лейб-Нисан]
• [history.mk.ua/?p=934 Виленский Лейб Вольфович — Электронная историческая энциклопедия]

Отрывок, характеризующий Виленский, Лев Вольфович

– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.