Виленский центральный архив древних актов

Виленский центральный архив древних актов (Центральный архив древних актовых книг Виленской, Гродненской, Ковенской и Минской губерний) ― учреждение для сбора и хранения документов периода Великого княжества Литовского на территории Виленской, Гродненской, Ковенской и Минской губерний.

Архив был основан в Вильне в 1852 году личным Императорским указом Николая I .Существовал в период с 1852 по 1915 год. Архив древних актов находился в ведении Министерства народного просвещения, возглавляли архив Никита Иванович Горбачевский, а с 1879 года Иван Яковлевич Спрогис. Среди документов судебные акты Главного литовского трибунала, магистратов, гродских и земских судов, инвентари, ревизий. Часть документов опубликована в Актах Виленской археографической комиссии, Археографическом сборнике документов и др. В 1872 издан каталог актовых книг архива. За три последующих десятилетия после основания в него были свезены сохранившиеся документы различных институций Великого Княжества Литовского. Насчитывал 17 767 актовых книг (1863). В 1887 в архив переданы документы из Люблинской губернии (4822 связки), в 1903—1906 — из упразднённого Витебского центрального архива древних актов. Перед первой мировой войной архив был одним из крупнейших в восточной Европе, практически сравнявшись по уровню с Варшавским архивом древних актов и книг. Во время Первой мировой войны архив приостановил деятельность. За время первой мировой войны большая часть фондов архива была эвакуирована в Россию. Положение осложнилось политической ситуаций после окончания войны, когда, образовались самостоятельные Польша и Литва. Согласно мирному договору с Россией часть документов была возвращена в Вильно и Варшаву. После начала Второй мировой войны, согласно Пакту Молотова-Риббентропа, Литва оказалась в составе Советского Союза. С приходом Красной армии начался, в том числе, массовый вывоз документов в СССР. Вывоз документов приостановился начавшимся вторжением немецких войск. За время нацистской оккупации часть документов (более 20 вагонов) была возвращена обратно. После окончания Второй мировой войны вывоз документов из фондов архива древних актов был продолжен. Оставшиеся документы хранились в Центральном государственном архиве, теперь уже, Литовской ССР. Решением Совета Министров Литовской ССР от 24 августа 1956 г. оставшиеся документы архива Древних Актов и другие, охватывающие период создания от древнейших до 1914 г. (фонды, относившиеся к Великому Княжеству Литовскому, периоду нахождения Литвы в составе Российской Империи и оккупации Литвы Кайзеровской Германией) были помещены в создавшийся Центральный Государственный исторический архив Литовской ССР, теперь — Государственный исторический Архив Литвы. В настоящее время документы бывшего архива древних актов хранятся в архивах Варшавы, Вильнюса, Минска и др.

Основные издания документов архива

• Акты, издаваемые Виленскою комиссиею для разбора древних актов. Т. 1-39. ― Вильна, 1865—1915.
• Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. — Т. 1-14. ― Вильна, 1867—1904.
• Акты Литовско-Русского государства. Вып. 1. — Т. 2. ― М., 1897—1899.
• Опись документов Виленского центрального архива древних актовых книг. — Вып. VIII. Акты Упитского гродского суда за 1584—1615 гг. ― Вильна, 1912.

Литература

• Турцевич А. О. Краткий исторический очерк Виленской комиссии для разбора и издания древних актов 1864—1906. ― Вильна, 1906.
• Улащик Н. Н. Очерки по археографии и источниковедению истории Белоруссии феодального периода. ― М., 1973.

Ссылки

• Щавинская Л. Л. [www.bel-ros-seminar.narod.ru/200404-shchavinskaja.htm Археограф Никита Иванович Горбачевский: К 200‑летию со дня рождения] // Материалы первого совместного белорусско-российского интернет-коммуникационного круглого стола по истории книги, проведенного 20 апреля 2004 г. в рамках работы XI Международной конференции по проблемам книговедения.  (Проверено 11 октября 2011)
• [archives.gov.by/index.php?id=661347 История архивного дела в Беларуси] // Сайт «Архивы Беларуси».  (Проверено 11 октября 2011)

Отрывок, характеризующий Виленский центральный архив древних актов

– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.