Вила

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Вилия (мифология)»)
Перейти к: навигация, поиск
Вила


Женский дух, обитающий в горах и владеющий колодцами и озёрами
Мифология: Южнославянская
В иных культурах: Русалка, Мавка, Нимфа, Наяда, Ундина
Иллюстрации на ВикискладеК:Википедия:Ссылка на категорию Викисклада отсутствует в Викиданных‎?
ВилаВила

Вилы, самовилы, самодивы (болг. вила; макед. самовила; серб. вила; хорв. vila; словен. vila; словацк. víla; польск. wiła) — в верованиях и фольклоре южных славян, отчасти и словаков, женское мифологическое существо, наделяемое преимущественно положительными свойствами. Может, однако, мстить человеку за причиненное ей зло, что сближает её с богинкой[pl], отчасти с русалкой[1].

Выглядят как стройные очаровательные (редко — безобразные) девушки с длинными (иногда до земли) распущенными волосами и крыльями. Одеты в длинные волшебные платья или покрывала, под которыми они скрывают ноги с копытами[1].





Описание

Ноги у них козьи, лошадиные или ослиные. Вилы закрывают их длинной белой одеждой. К людям, особенно к мужчинам, они относятся дружелюбно, помогают обиженным и сиротам. Если разгневать вил, они могут жестоко наказать, даже убить одним взглядом. Они могут лечить, предсказывать смерть, но и сами они не бессмертны[2][3].

Вилы могли летать, как птицы, обитали в горах. Они владели колодцами и озёрами, обладали способностями «запирать» воды. Если отнять у них крылья, они теряют способность летать и становятся простыми женщинами. Этим нередко пользовались молодые мужчины. Они отбирали у вилы крылья, а затем брали в жёны. Но такой брак никогда не заканчивался удачно. Рано или поздно вила обманом и хитростью выманивала свои крылья обратно и улетала. Дети, рождённые в таком браке, часто оставались брошенными на отца. Но иногда вила-мать могла забрать ребёнка с собой.

По болгарским поверьям, вилы появляются преимущественно весной и летом, иногда — от Благовещения до Воздвижения, любят большие праздники, особенно Пасху.

Культ вил и их связь с колодцами известны по болгарским источникам с XIII века, где их называют «самовилы» и считают девушками, умершими без крещения. В болгарской народной поэзии встречается упоминание о юдах — водяных вилах, отличающихся враждебным отношениям к людям.

У западных славян

На славянских территориях, близких к немецким землям, вилы описываются как умершие девушки, которые не могут упокоиться и способны причинить зло тем, кто их обидел при жизни (ср. с русскими русалками-утопленницами).

У немецкого поэта XIX века Генриха Гейне вилии описаны как призраки-танцовщицы девушек умерших до свадьбы[4][5]. Они могут встретиться ночью и исчезают на рассвете. Одеты в подвенечное платье, с венками и кольцами. Если встретят на большой дороге ночью молодого человека — вовлекают со смехом и обаянием в танец, и танцующий умирает. Генрих Гейне уподобляет их эльфам (феям) и вакханкам. Он писал, что эта легенда славянского происхождения.

Славянских вил, русалок, полудниц и т. д. Буслаев и Афанасьев сопоставляли с немецкими эльфами и валькириями[6].

Вилы в искусстве

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
  • У Аполлона Майкова есть стихотворение «Утро. Предание о виллисах», в котором он описывает их так:

Из ущелий чёрных
Вылетели тени —
Белые невесты:
Широко в полёте
Веют их одежды,
Головы и тело
Дымкою покрыты,
Только обозначен
В них лучом румяным
Очерк лиц и груди.

Аполлон Майков, «Утро. Предание о виллисах», 1857

  • Балет «Жизель», либретто Теофиля Готье, музыка Адольфа Адана. Принц переодевается крестьянином и влюбляется в крестьянку Жизель. Узнав правду, она сходит с ума и умирает. Повелительница вил (в либретто используется немецкий вариант написания wilis «виллиса») по имени Мирта забирает Жизель к себе и делает вилой. Они чуть было не губят принца, но его спасает колокольный звон. Готье при поиске сюжета «Жизели» вдохновился фрагментом из «Зимней сказки» Генриха Гейне, в которой поэт рассказывал эту то ли немецкую, то ли славянскую легенду о девушках, которые не могут успокоиться в своих могилах, потому что умерли накануне своей свадьбы.
  • Опера Пуччини «Вилли» (иначе «Виллы», «Феи») рассказывает о девушке, умершей накануне свадьбы, и о том, как она стала вилой. В опере вилы способны вызывать шторм и влиять на погоду. Либретто оперы основано на одноименном рассказе Альфонса Карра.

См. также

Напишите отзыв о статье "Вила"

Примечания

  1. 1 2 Толстая, 1995, с. 370.
  2. Вакарелски X., Етнография на България, София, 1974, с. 503—505
  3. Иванов В. В., Топоров В. Н. Вилы // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1991. Т. 1, с. 236
  4. Генрих Гейне [www.zeno.org/Literatur/M/Heine,+Heinrich/Essays+I:+%C3%9Cber+Deutschland/Elementargeister Über Deutschland]
  5. Генрих Гейне De l’Allemagne, стр. 309.
  6. Лось, 1892, с. 348.

Литература

Ссылки


Отрывок, характеризующий Вила

– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.