Вилла Ротонда

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Вилла Капра»)
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 45°31′53″ с. ш. 11°33′36″ в. д. / 45.5315° с. ш. 11.5600° в. д. / 45.5315; 11.5600 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=45.5315&mlon=11.5600&zoom=14 (O)] (Я) Ла-Ротонда (La Rotonda) — загородный дом, или вилла, построенный Андреа Палладио на вершине холма под Виченцой для вышедшего в отставку ватиканского чиновника Паоло Альмерико. После перехода в 1591 г. в собственность братьев Капра вилла Альмерико была переименована в виллу Капра (Villa Capra). Иногда её называют вилла Альмерико-Капра.

Вилла Ротонда, состоящая под охраной ЮНЕСКО как памятник Всемирного наследия, общепризнана в качестве одного из центральных зданий в истории европейской архитектуры. Для архитекторов-палладианцев это был самый чтимый образец усадебного дома. По его образу и подобию были выстроены тысячи зданий по всему миру — от американской усадьбы Монтичелло до Софийского собора в Царском Селе.

Вилла Капра — один из первых в истории частных домов, решённых в форме античного храма. Зданию присуща идеальная симметрия, основанная на тщательно просчитанных математических пропорциях. У виллы четыре тождественных фасада с ионическими портиками, к которым ведёт по балюстраде со статуями античных богов. К числу первых повторений виллы за пределами Италии принадлежали усадьбы английских аристократов — Чизик-хаус и Мереворт-касл.

Винченцо Скамоцци, который отвечал за достройку и отделку виллы после смерти Палладио, увенчал её куполом-ротондой наподобие римского Пантеона. Из круглого отверстия сверху купола, по замыслу создателей, солнечный свет должен был изливаться в круглую гостиную в центре здания. Её стены покрыты искусными фресками-обманками. Все прочие комнаты спроектированы таким образом, чтобы в них в течение дня тоже равномерно заглядывало солнце.

В отличие от многих памятников архитектуры Возрождения, которые негласно противопоставляют себя окружающему ландшафту, вилла идеально вписана в него. От парадных ворот к ней ведёт широкая аллея для экипажей. Палладио и Скамоцци достигли в этом своём произведении гармонии с природой, неведомой европейскому зодчеству со времён античности.

Последним известным владельцем памятника был Марио ди Вальмарана (ум. 2011), член итальянского рода Вальмарана, отставной профессор архитектуры Виргинского университета. Интересно то, что и главный корпус этого университета (т. н. Ротонда) был спроектирован Томасом Джефферсоном по образцу виллы Ротонда. Влиянием этого Палладиева шедевра отмечен также оставшийся невоплощённым проект президентского дворца в Вашингтоне, который разработал Джефферсон.

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 712
[whc.unesco.org/ru/list/712 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/712 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/712 фр.]

Напишите отзыв о статье "Вилла Ротонда"



Ссылки

Отрывок, характеризующий Вилла Ротонда

Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.