Вилс, Ян
Ян Вилс | |
Jan Wils | |
Основные сведения | |
---|---|
Страна | |
Дата рождения | |
Место рождения | |
Дата смерти |
11 февраля 1972 (80 лет) |
Место смерти | |
Работы и достижения | |
Работал в городах |
Алкмар, Амстердам, Гаага, Амстелвен, Занстад, Вурден, Роттердам, Гронинген, Берген, Винсхотен, Леуварден и др. |
Архитектурный стиль |
Экспрессионизм, Неопластицизм, Функционализм, Органическая архитектура |
Олимпийские награды | ||
Конкурс искусств | ||
Золото | Амстердам 1928 | Архитектура |
Ян Вилс (нидерл. Jan Wils, 22 февраля 1891, Алкмар — 11 февраля 1972, Лейдсендам-Ворбюрг) — нидерландский архитектор, олимпийский чемпион в конкурсе искусств.
Содержание
Факты биографии
Ян Вилс был старшим сыном в семье строительного предпринимателя Эверта Вилса (нидерл. Evert Wils) и его жены Яннетье Бланкман (нидерл. Jannetje Blankman).
С 1903 по 1907 гг. он обучался в вечерней школе города Алкмар, где подготовил своё учебное исследование по теме — югендстиль в архитектуре. В 1908 году получил свидетельство об окончании реального училища и начал волонтёром накапливать практический опыт. Отец субсидировал его ознакомительные поездки по Нидерландам и Германии, привлекал к проектам и строительству частных вилл, чтобы укрепить интерес юноши к архитектуре. С 1910 года Ян Вилс уже активно участвовал в семейном бизнесе. Предполагается, что он изучал архитектуру в Делфтском техническом университете, однако в списках студентов того времени его имя не найдено[1].
В 1913 году Вилс получил приглашение на работу от гаагской архитектурной фирмы. Через год он женился на помощнице фармацевта Гепке ван дер Вен (нидерл. Gepke van der Veen) из города Винсхотен, и молодая пара поселилась в Гааге.
Важным фактом биографии Вилса было его членство в масонской ложе. Начиная примерно с 1916 года, он проявлял интерес к разным философским течениям — герметизму, теософии, интуиционизму Брауэра, к поискам скрытой геометрии в произведениях таких художников, как Рафаэль, Дюрер, Кранах, Рембрандт, Вермеер[2][3].
Ян Вилс был известен как один из основателей авангардистской группы Стиль с её эстетикой неопластицизма. Однако он оставался в тени более знаменитых представителей этого художественного направления — Жоржа Вантонгерло, Тео ван Дусбурга и Пита Мондриана.
Вилса часто называли «довоенным архитектором», хотя он плодотворно работал и в послевоенные годы[4].
Архитектурное творчество
В июне 1912 года Вилс принял участие в конкурсе, проходившем во время выставки кирпичной архитектуры, занял второе место и привлёк к себе внимание. Работая над своим первым крупным заказом — проектом автомастерской, Вилс соединил в нём архитектурные элементы классицизма и использование железобетонных конструкций. В 1913 году Вилс занял второе место в конкурсе Нидерландской ассоциации архитекторов (нидерл. «Architectura et Amicitia»), где его способности оценил влиятельный член жюри знаменитый Хендрик Берлаге. Заказы на проекты павильона, капеллы, отеля и т.п. начали один за другим поступать к Вилсу. Его вдохновляли в этот период социалистические и коммунистические убеждения Хендрика Берлаге по поводу преобразования общества.
Хотя в 1919 году Вилс отказался от членства в группе «Стиль», он продолжал сотрудничать с её участниками, завоевал в 1920 году золотую медаль на гаагской выставке по теме Золотое сечение.
Как представитель Амстердамской школы и архитектурного экспрессионизма Ян Вилс считался в 20-е годы одним из наиболее успешных нидерландских архитекторов[6][7]. Вилс изучал и осваивал различные новые творческие направления — пуризм и функционализм, а также органическую архитектуру на примере работ Фрэнка Ллойда Райта, считавшего, что в центре внимания должен быть человек[4][8].
Он был также специалистом по внутренней отделке зданий. К его важным проектам 1921 года относится дизайн ателье нидерландского фотографа Хенри Берсенбрюге (нидерл. Henri Berssenbrugge) в Гааге, над эскизами которого совместно с Вилсом работал венгерский живописец Вильмош Хусар (венг. Vilmos Huszár), чтобы найти наиболее целесообразное и гармоничное решение пространства с учётом профессии людей, в нём работающих.
После войны Ян Вилс получал архитектурные заказы из США и отдалённых островов Королевства Нидерландов, например Кюрасао. В Нидерландах он посвятил себя в основном жилищному строительству. Этот этап его творчества остался недооценённым[4].
Здания разного назначения
- 1912 — Автомастерская в Алкмаре
- 1914 — Летняя резиденция в Бергене
- 1916 — Усадьба в Винсхотене
- 1916—1920 — Часовня в Ньив-Леккерланде
- 1918—1919 — Отель-кафе в Вурдене
- 1919 — Павильон в Гронингене
- 1919—1922 — Учебный комплекс в Гааге
- 1920—1921 — Фабричный комбинат в Занстаде
- 1926—1928 — Олимпийский стадион в Амстердаме
- 1926 — Торговый дом в Амстердаме (неосуществлённый проект)
- 1929—1931, 1959 — Здания АО Citroën возле Олимпийского стадиона в Амстердаме
- 1930—1935 — Несколько административных зданий в Гааге (одно из них снесено)
- 1935—1936 — Кинотеатр в Амстердаме
- 1939 — Поселение парка кайзера Карла в Амстелвене
- 1940 — Блок жилой застройки в Роттердаме
- 1952, 1963—1969 — Два отеля в Зандворте
Достижения и награды
По проектам Яна Вилса построено в разных городах и странах более 200 различных сооружений, но главным его достижением признан Олимпийский стадион в Амстердаме, удостоенный золотой медали Летних Олимпийских игр 1928 в категории «архитектура», над проектом которого Ян Вилс трудился с 1926 года[9].
Возле главного входа на стадион возвышается стройная Марафонская башня с чашей для Олимпийского огня, которая была специально возведена, чтобы возобновить древнегреческую традицию.
Огонь, напоминавший грекам о подвиге Прометея, впервые после возрождения античных Олимпийских игр был вновь зажжён на этом амстердамском стадионе в 1928 году[10][11][12].
Напишите отзыв о статье "Вилс, Ян"
Примечания
- ↑ Die zeitgenössischen Einschreibungsverzeichnisse der Technischen Hochschule Delft befinden sich im öffentlich zugänglichen Algemeen Rijksarchief(ARA 3.12.08.04, Inventar Nr. 70) in Den Haag, wo sie frei einsehbar sind. (нем.)
- ↑ Volker Ritters. Der Gral in der Geheimsprache der Verborgenen Geometrie. ISBN 3833439661 (нем.)
- ↑ Hanno-Walter Kruft: Geschichte der Architekturtheorie: Von der Antike bis zur Gegenwart. ISBN 340634903X. S. 437 (нем.)
- ↑ 1 2 3 Herman van Bergeijk. [www.webcitation.org/6FLcegW8U Jan Wils 1891-1972. De Stijl en verder]. 010.nl (2007). [www.webcitation.org/6FLcegW8U Архивировано из первоисточника 24 марта 2013]. (нид.)
- ↑ [www.webcitation.org/6FLccErvo Great Buildings]. greatbuildings.com. [www.webcitation.org/6FLccErvo Архивировано из первоисточника 24 марта 2013]. (нид.)
- ↑ [www.architectenweb.nl/aweb/archipedia/archipedia.asp?ID=884 Jan Wils - archipedia]. architectenweb.nl. Проверено 10 октября 2014. [www.webcitation.org/6FLcchdRr Архивировано из первоисточника 24 марта 2013]. (нид.)
- ↑ [www.architectuur.org/wils.php Jan Wils]. architectuur.org. Проверено 10 октября 2014. [www.webcitation.org/6FLce35mR Архивировано из первоисточника 24 марта 2013]. (нид.)
- ↑ Иконников А. В. Архитектура XX века. Утопии и реальность. М., Прогресс-Традиция, 2001, т.1, стр. 201
- ↑ [www.sports-reference.com/olympics/athletes/wi/jan-wils-1.html Biography]. sports-reference.com. Проверено 6 марта 2013. [www.webcitation.org/6FLcfGd9O Архивировано из первоисточника 10 октября 2014]. (англ.)
- ↑ [www.gazeta.ru/sport/2013/01/28/a_4943945.shtml Символ Игр, дарованный Прометеем]. Газета.Ru. Проверено 2014-10-104. [www.webcitation.org/6FLcflSK3 Архивировано из первоисточника 24 марта 2013].
- ↑ [www.olympischstadion.nl/en/63_History The Olympic Stadium Amsterdam]. olympischstadion.nl. Проверено 10 октября 2014. (англ.)
- ↑ [www.olympiady.ru/cgi-bin/olgames/games.cgi?event=traditions&part=1 Олимпийский огонь]. olympiady.ru. Проверено 10 октября 2014. [www.webcitation.org/6FLd0Lncl Архивировано из первоисточника 24 марта 2013].
Литература
- Herman van Bergeijk: Jan Wils 1891-1972. De Stijl en verder. Uitgeverij 010, 2007. ISBN 978-90-6450-567-6, teilweise online abrufbar über ([www.010.nl/images/pdfs/567.pdf PDF])(niederländisch)
- Victor Freijser, Jaap Franso: De stijl van Jan Wils: restauratie van de Papaverhof. Afdeling Verkeer en Vervoer, Openbare Werken en Monumentenzorg, 1989. ISBN 9-0731-660-12 (niederländisch)
- Hans Ibelings: Niederländische Architektur des 20. Jahrhunderts. Prestel 1995. ISBN 3-7913-1599-4
- K. Klemmer: Meister der Moderne: Jan Wils (1891-1972): Ein Grenzgänger zwischen Tradition und Moderne. in: Werk, Bauen + Wohnen, 11/1991, S. 84–86 (deutsch)
- Donald Langmead, Donald Leslie Johnson, Niels Luning Prak: Architectural Excursions: Frank Lloyd Wright, Holland and Europe. Greenwood Publishing Group, 2000. ISBN 0-313-30567-6 (englisch)
Ссылки
- [portal.dnb.de/opac.htm?query=Wils%2C+Jan+&method=simpleSearch Каталог книг в Немецкой национальной библиотеке] (нем.)
Отрывок, характеризующий Вилс, Ян
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.