Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский
| Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский нидерл. Willem Lodewijk van Nassau-Dillenburg<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">«Вильгельм Людвиг, граф Нассау». Портрет работы Михиля Янсона ван Миревельта (1604 год).</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 8 октября 1606 года — 31 мая 1620 года | |||
| Предшественник: | Иоанн VI Нассау-Дилленбургский | ||
| Преемник: | Георг (граф Нассау-Дилленбург) | ||
| |||
| 1584 — 1620 | |||
| Предшественник: | Вильгельм I Оранский | ||
| Преемник: | Эрнст Казимир Нассау-Дицский | ||
| |||
| (1584) 1594 — 1620 | |||
| Предшественник: | Франcиско Вердуго (от Филиппа II), Вильгельм I Оранский | ||
| Преемник: | Эрнст Казимир Нассау-Диц | ||
| |||
| 1596 — 1620 | |||
| Предшественник: | Франcиско Вердуго (от Филиппа II) | ||
| Преемник: | Эрнст Казимир Нассау-Диц | ||
| Вероисповедание: | Кальвинизм (протестантизм) | ||
| Рождение: | 13 марта 1560 Дилленбург, Священная Римская империя | ||
| Смерть: | 31 мая 1620 (60 лет) Леуварден, Республика Соединённых провинций | ||
| Род: | Дом Нассау | ||
| Отец: | Иоанн VI Нассау-Дилленбургский | ||
| Мать: | Елизавета Лейхтенбергская | ||
Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский (нидерл. Willem Lodewijk van Nassau-Dillenburg; 13 марта 1560 — 31 мая 1620) — граф Нассау-Дилленбургский, с 1584 года был штатгальтером в Фрисландии, а позднее и в провинциях Гронинген и Дренте. Во Фрисландии получил прозвище и стал известным как Us Heit (от фриз. Отче наш, нидерл. Onze Vader). Вильгельм Людвиг был также генерал-капитаном армии Фрисландии и вместе со своим двоюродным братом, принцем Морицем Оранским, командовал армией Соединённых провинций в борьбе против Испании. В 1906 году в честь Вильгельма Людвига был поставлен памятник в Леувардене под названием «Отче наш».
Биография
Вильгельм Людвиг был старшим из сыновей графа Иоганна VI Нассау-Дилленбургского, брата Вильгельма I Оранского, и его первой жены Екатерины Лейхтенбергской.
Он был среди тех, кто возглавлял нидерландскую революцию и вместе со своим двоюродным братом, штатгальтером Республики Соединённых провинций Морицем Оранским сыграл огромную роль в этой революции, особенно в годы, предшествующие двенадцатилетнему перемирию. Вильгельм Людвиг вместе с Морицем Оранским, а также со своим младшим братом Иоанном VII Нассау-Зигенским провёл важные военные реформы, совершив военную революцию, результатом которой стало появление линейной тактики. Братья поняли, что одним из основополагающих начал победы является дисциплина, а чтобы её поддерживать необходимо, в том числе, вовремя платить жалование солдатам. Так, Вильгельм Людвиг жёстко контролировал этот процесс, чтобы жалование не задерживалось и, выступая со своей программой в 1589 году, кроме важности аккуратной выплаты солдатам жалования, отметил, что необходимо отучить солдат от их нежелания заниматься окопными работами. В то же время Вильгельм Людвиг требовал в ответ от армии строжайшую дисциплину, которую голландцы поддерживали также за счёт изобретенной ими муштры, марша в ногу, а также военных команд, которые не потеряли свою актуальность до сих пор[1][2]. Именно в нидерландской армии впервые вошло в систему то, что солдаты стали выполнять те самые окопные работы, о которых говорил Вильгельм Людвиг[3]. В нидерландской армии, как отмечал позднее в своём донесении венецианский посол, жалование не задерживали буквально ни на один час. Посол также с удивлением писал о том, что в Нидерландах города спорят друг с другом за право размещения у них гарнизонов, а горожане, в свою очередь, — за право помещения у себя в квартирах солдат с целью на них нажиться. О высочайшей дисциплине в армии может говорить ещё и тот факт, что, по словам посла, мужчины-горожане без всяких опасений оставляли своих жён и детей наедине с солдатами[4].
Вильгельм Людвиг всегда был убеждённым сторонником наступательной войны и выступал против выжидательной тактики с обороной имеющихся мятежных провинций от испанских атак, предлагая активное наступление на оккупированные испанцами земли. Братья Оранские, будучи гениальными стратегами своего времени, высоко ценили и изучали военное искусство римлян и древних греков.
Напишите отзыв о статье "Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский"
Примечания
- ↑ Ганс Дельбрюк. История военного искусства: в 4-х томах. — Том 4. — СПб.: Наука, 2001. — С. 70.
- ↑ Ганс Дельбрюк. История военного искусства: в 4-х томах. — Том 4. — СПб.: Наука, 2001. — С. 75.
- ↑ Ганс Дельбрюк. История военного искусства: в 4-х томах. — Том 4. — СПб.: Наука, 2001. — С. 80.
- ↑ Ганс Дельбрюк. История военного искусства: в 4-х томах. — Том 4. — СПб.: Наука, 2001. — С. 83.
Отрывок, характеризующий Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
