Пик, Вильгельм

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Вильгельм Пик»)
Перейти к: навигация, поиск
Вильгельм Пик<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Вильгельм Пик в Лейпциге, 1950 год</td></tr>

Президент ГДР
11 октября 1949 — 7 сентября 1960
Глава правительства: Отто Гротеволь
Предшественник: должность учреждена; Карл Дёниц как рейхспрезидент Германии;
Иоганнес Дикман как и.о. президента ГДР
Преемник: должность упразднена;Иоганнес Дикман как и.о. президента ГДР
Вальтер Ульбрихт как председатель Госсовета ГДР
Председатель СЕПГ
22 апреля 1946 года — 25 июля 1950 года
Соправитель: Отто Гротеволь
Предшественник: должность учреждена
Преемник: Вальтер Ульбрихт (как генеральный секретарь ЦК СЕПГ)
 
Рождение: Губен, Германская империя
(ныне Губин, Польша)
Смерть: Восточный Берлин, ГДР
Место погребения: Центральное кладбище Фридрихсфельде
Партия: 1) СДПГ (1895-1918)
2) КПГ (1918-1946)
3) СЕПГ (с 1946)
Профессия: рабочий, затем политик
 
Награды:

Фри́дрих Ви́льгельм Рейнхо́льд Пи́к (нем. Friedrich Wilhelm Reinhold Pieck; 3 января 1876, Губен, Германия — 7 сентября 1960, Восточный Берлин, ГДР) — немецкий коммунист, один из основателей германской компартии, руководитель германских большевиков.

Вильгельм Пик стал соучредителем Социалистической единой партии Германии и с 1949 года до своей смерти в 1960 году являлся первым и единственным президентом ГДР.





Биография

Сын кучера, Вильгельм Пик вырос в Губене. Дом, где он родился, находился в восточной части города, ныне являющейся польским городом Губином. По окончании школы Вильгельм Пик учился на столяра и, как было принято тогда, отправился странствовать.

В это время воспитанный в строгих католических традициях Вильгельм Пик впервые узнал о рабочем движении. В 1894 году он вступил в немецкий союз работников деревообделочной промышленности, а в 1895 году — в Социал-демократическую партию Германии (СДПГ). С 1896 года Пик работал столяром в Бремене и в 1905 году, являясь председателем районной организации СДПГ, был избран в городской парламент города. В 1907—1908 годах Вильгельм Пик обучался в партийной школе СДПГ, где на его политические взгляды повлияла Роза Люксембург.

Во время Первой мировой войны Пик, являясь решительным противником идеи классового мира, принимал участие в конференциях левых социал-демократов. В 1915 году Вильгельм Пик был призван на военную службу. И солдатом он продолжал антивоенную агитацию, за что предстал перед военным судом. До вынесения приговора Пику удалось сбежать в Берлин, откуда подпольщик и член «Союза Спартака» Вильгельм Пик уехал в эмиграцию в Амстердам.

После войны Вильгельм Пик вернулся в Берлин в ноябре 1918 года, вошёл в состав центрального руководства «Союза Спартака», стал одним из соучредителей и членов ЦК Коммунистической партии Германии (КПГ). В 1919 году за участие в восстании спартакистов Пик был арестован и 15 января 1919 года участвовал в качестве свидетеля в последнем допросе Розы Люксембург и Карла Либкнехта.

В ГДР и СССР официально считалось, будто Пику, в отличие от погибших Либкнехта и Люксембург, удалось бежать. Однако Вальдемар Пабст, командовавший фрайкором, захватившим всех троих, рассказал в интервью журналу Der Spiegel (апрель 1962 года), что получил от Пика затребованную информацию и освободил его в качестве «вознаграждения за предательство»[1]. Конвоировал Пика в ту ночь Отто Рунге, известный как один из убийц Либкнехта и Люксембург[2].

В 1921 году Пик был избран в Исполнительный комитет Коммунистического интернационала, где познакомился с В. И. Лениным. В это же время Пик стал депутатом прусского ландтага, в составе которого он оставался до своего избрания в рейхстаг в 1928 году.

В 1922 году Вильгельм Пик становится одним из учредителей Международной Красной помощи, а в 1925 году — председателем Красной помощи Германии. За свои заслуги в международном движении Вильгельм Пик в 1931 году был избран в Президиум Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала. Коммунистическая партия Германии являлась шефом 2-й Черниговской им. Германской компартии Червонного казачества кавалерийской дивизии. В 1928 году Пик посетил дивизию.

В 1933 году после прихода к власти Адольфа Гитлера и начавшегося преследования немецких коммунистов Пик принял участие в нелегальном заседании Центрального комитета КПГ, состоявшемся под Берлином. 25 августа 1933 года он был лишен немецкого гражданства. После убийства Йона Шера в 1934 году Пик как его заместитель встал во главе партии. Однако уже в мае он был вынужден покинуть Германию и уехать в эмиграцию в Париж, где он с Францом Далемом и Вильгельмом Флорином образовал заграничное руководство КПГ.

КПГ ушла в подполье и осуществляла свою деятельность из-за рубежа, а сам Пик переехал в Москву. В 1935 году на 7-м конгрессе Коминтерна он выступил от имени ИККИ с отчётным докладом. В том же году на «Брюссельской» партийной конференции (на самом деле проходившей в Подмосквье) Вильгельм Пик был избран председателем КПГ на время заключения Эрнста Тельмана. На «Бернской» конференции КПГ (проходившей под Парижем) 30 января — 1 февраля 1939 года, призвав к объединению всех антинацистских сил Германии, очертил программу установления в стране новой демократической республики. В 1943 году Пик выступил одним из организаторов Национального комитета «Свободная Германия». Руководил подготовкой немецких антифашистских групп, забрасываемых на территорию Германии.

Уже 1 июля 1945 году Вильгельм Пик вернулся в Берлин и приступил к новому политическому строительству в советской зоне оккупации Германии. Пик всячески способствовал объединению СДПГ и КПГ в СЕПГ. В 1946 году вместе с Отто Гротеволем он стал сопредседателем СЕПГ, а в 1949 году после образования Германской Демократической Республики стал её первым и единственным президентом. Этот представительский пост Вильгельм Пик занимал вплоть до своей смерти в 1960 году. Фактически страной управлял Вальтер Ульбрихт, занимавший пост Генерального секретаря ЦК СЕПГ.

Память

  • Имя Вильгельма Пика в 19611990 годах носил его родной город Губен — Вильгельм-Пик-Штадт-Губен.
  • В честь Пика названы улицы в Москве, Волжском, [www.google.com.ua/maps/place/%D0%B2%D1%83%D0%BB.+%D0%92%D1%96%D0%BB%D1%8C%D0%B3%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BC%D0%B0+%D0%9F%D1%96%D0%BA%D0%B0,+%D0%94%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D1%86%D1%8C%D0%BA,+%D0%94%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D1%86%D1%8C%D0%BA%D0%B0+%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C/@47.9663818,37.6118206,17.71z/data=!4m2!3m1!1s0x40e09850ce485519:0x3a24eb51ff2d672c Донецке] и Киеве
  • Оборонное общество ГДР «Шпорт унд техник» имело учебное парусное судно — бригантину «Вильгельм Пик» постройки 1951 г. (в эксплуатации до сих пор)
  • В СССР и ГДР были выпущены почтовые марки, посвященные Вильгельму Пику:

Награды

Напишите отзыв о статье "Пик, Вильгельм"

Примечания

  1. [www.spiegel.de/spiegel/print/d-45139766.html Spiegel: Я велел казнить Розу Люксембург  (нем.)]
  2. [revolutionarydemocracy.org/rdv5n1/luxembrg.htm 'If You Do Not Follow the Order You Will Be Shot'. New facts about the murder of Karl Liebknecht and Rosa Luxemburg]

Литература

  • Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины. 1979. С.77.

Ссылки

  • [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/120375/Пик Большая советская энциклопедия]
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/13496/ПИК Советская историческая энциклопедия]
  • [www.dhm.de/lemo/html/biografien/PieckWilhelm/ Биография]  (нем.)
  • [www.luise-berlin.de/bms/bmstxt00/0012GESA.HTM Вильгельм Пик — первый почётный гражданин после 1945 года]  (нем.)
Предшественник:
Карл Дёниц (рейхспрезидент Третьего рейха)
президент ГДР
19491960
Преемник:
Вальтер Ульбрихт (председатель Государственного совета ГДР)

Отрывок, характеризующий Пик, Вильгельм

– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.