Томсен, Вильгельм

Вильгельм Людвиг Петер Томсен
дат. Vilhelm Ludwig Peter Thomsen
Место рождения:	Копенгаген, Дания
Научная сфера:	лингвистика, история
Альма-матер:	Копенгагенский университет

Вильге́льм Лю́двиг Пе́тер То́мсен (дат. Vilhelm Ludwig Peter Thomsen; 25 января 1842, Копенгаген — 12 мая 1927, Копенгаген) — датский лингвист и историк, профессор, иностранный член-корреспондент Российской Академии наук (с 1894). Автор трудов по истории индоевропейских, прибалтийско-финских и тюркских языков, по этрусскому языку, а также по истории языкознания и истории Европы.

Биография

Окончил Копенгагенский университет, там же получил докторскую степень и преподавал с 1871 года до выхода в отставку в 1913 году. Президент Датского Королевского научного общества (1909). С 1894 года иностранный член-корреспондент Российской Академии наук.

Занимался в основном проблематикой контактов между финно-угорскими и индоевропейскими (германскиим и балтийскими) языками, скандинавско-славянскими связями (в том числе, как историк, «варяжской проблемой»). Наиболее известен дешифровкой орхоно-енисейских надписей (цикл работ 1893—1896 годов), а также очерком истории языкознания XIX века.

Публикации

• «Der Ursprung der russischen Staates», 1879, перевод: «Начало русского государства» (1891 г.)
• Дешифровка орхонских и енисейских надписей. — Записки Восточного отделения Императорского русского археологического общества, т. VIII, 1894.
• Inscriptions de l’Orkhon, 1896.
• [histling.nw.ru/references/tomsen_shor.html История языковедения до конца XIX века.] М., 1938.

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/TOMSEN_VILGELM.html Биография в онлайн-энциклопедии «Кругосвет»]
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52385.ln-ru Профиль Вильгельма Лудвига Петера Томсена] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Томсен, Вильгельм

Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.