Вильгельм де Корбейль

Вильгельм де Корбейль William de Corbeil
Архиепископ Кентерберийский
Интронизация	22 июля 1103
Конец правления	21 ноября 1136
Предшественник	Ральф д'Эскюр
Преемник	Теобальд Бекский
Родился	1070(1070)
Умер	21 ноября 1136(1136-11-21)
Похоронен	Кентерберийский собор

Вильгельм де Корбейль (англ. William de Corbeil; 1070—1136) — архиепископ Кентерберийский в 1123—1136 гг.

Биография

О родителях Вильгельма ничего не известно. Вероятно, он родился около 1070 года в Корбее на Сене, а образование получил в Лане. В конце XI века Вильгельм перебрался в Англию, где поступил на службу к Ранульфу Фламбарду, епископу Даремскому. Затем он вступил в орден Святого Августина и вскоре стал первым приором августинского монастыря Святой Оситы в Эссексе.

В 1123 году Вильгельм де Корбейль был избран архиепископом Кентерберийским. Поскольку он, по примеру своего предшественника Ральфа д' Эскюра, отказался признать самостоятельность Йоркского архиепископства, то рукоположение ему пришлось принять не от Турстана, архиепископа Йорка, а от одного из епископов, подчинённых Кентербери. Отправившись в Рим за получением паллия из рук папы, Вильгельм обнаружил, что папа Каликст II всецело поддерживает претензии Йорка, и лишь давление со стороны английского короля Генриха I и императора Генриха V заставили папу признать Вильгельма архиепископом и передать ему паллий.

В 1125 году в Англию прибыл папский легат Джованни да Крема, который созвал синод английской церкви, несмотря на сопротивление Вильгельма. Между архиепископом и легатом, отличавшимся авторитарным характером, вспыхнул конфликт, и Вильгельм в 1126 году вновь отправился в Рим за поддержкой папы. Ему удалось добиться от папы Гонория II предоставления себе легатских полномочий на территории Англии и Шотландии. Этот прецедент в дальнейшем использовался английской церковью и монархами для претензий на особые привилегии Кентерберийского архиепископства и закрепления за Кентербери постоянного легатского статуса. С другой стороны, получение полномочий легата Вильгельмом де Корбейлем позволило разрешить длительный спор между Йоркским и Кентерберийским архиепископами: Вильгельм признал Йорк самостоятельной митрополией, поскольку легатский статус давал ему возможность осуществлять руководство Йоркским архиепископством и без номинального признания последним верховенства Кентербери.

Вильгельм де Корбейль также известен как создатель знаменитого донжона Рочестерского замка — самой высокой башни среди всех английских замков нормандского периода. Рочестерский замок был передан под управление Вильгельма королём Генрихом I, а строительство донжона началось в 1127 году.

После смерти Генриха I в 1135 году Вильгельм де Корбейль выступил в поддержку Стефана Блуаского, и во многом благодаря поддержке английской церкви во главе с архиепископом, Стефану удалось без особых проблем добиться своего избрания королём Англии и коронации 22 декабря 1135 года. Обряд коронации проводил сам архиепископ Вильгельм, который добился от Стефана клятвы соблюдать права английской церкви. Спустя год Вильгельм де Корбейль скончался.

Предшественник  Ральф д'Эскюр

архиепископ Кентерберийский  1123—1136

Преемник Теобальд Бекский

Литература

• Barlow, Frank. The English Church 1066–1154: A History of the Anglo-Norman Church. — New York: Longman, 1979. — ISBN 0-582-50236-5.

Отрывок, характеризующий Вильгельм де Корбейль

Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.