Вильгельм II (курфюрст Гессен-Касселя)

Вильгельм II Wilhelm II von Hessen-Kassel<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Гессенских</td></tr>
курфюрст Гессена
1821 — 1847
Соправитель:	Фридрих Вильгельм I (1831 — 1847)
Предшественник:	Вильгельм I
Преемник:	Фридрих Вильгельм I
Наследник:	Фридрих Вильгельм I
Рождение:	28 июля 1777(1777-07-28) Ханау
Смерть:	20 ноября 1847(1847-11-20) (70 лет) Франкфурт-на-Майне
Место погребения:	Мариенкирхе, Франкфурт-на-Майне
Род:	Гессенский дом
Отец:	Вильгельм I
Мать:	Вильгельмина Каролина
Супруга:	1) Августа Прусская;</br>2) Эмилия фон Райхенбах-Лессониц;</br>3) Каролина фон Берлепш
Дети:	сыновья: Вильгельм Фридрих Карл Людвиг, Фридрих Вильгельм I, Фридрих Вильгельм Фердинанд, Юлиус Вильгельм, Карл, Вильгельм;</br>дочери: Каролина, Луиза Фридерика, Мария Фридерика Кристина, Луиза, Амалия Вильгельмина Эмилия, Эмилия, Фридерика, Елена

Вильгельм II (нем. Wilhelm II von Hessen-Kassel; 28 июля 1777, Ханау — 20 ноября 1847, Франкфурт-на-Майне) — курфюрст Гессена с 1821 года, ландграф Гессен-Касселя.

Биография

Вильгельм II был сыном курфюрста Гессенского Вильгельма I и его супруги Вильгельмины Каролины Датской. Образование получил в университетах Марбурга и Лейпцига.

После того, как в 1806 году Гессен заняли французские войска, кронпринц Вильгельм сопровождает отца, покинувшего свою страну, и следует с ним сперва в Гольштейн, а затем в Прагу и в 1809 году — в Берлин.

В 1813 году Вильгельм вступает в прусскую армию и участвует в «битве народов» под Лейпцигом. 30 октября 1813 года кронпринц подписывает «Воззвание к гессенцам», призывая их восстать против власти Наполеона. После возвращения своего отца на гессенский трон принц Вильгельм возглавляет командование гессенской армией. После окончания наполеоновских войн он селится в Ханау.

После смерти Вильгельма I в 1821 году курфюршество Гессен — единственное сохранившееся курфюршество после прекращения существования Священной Римской империи — возглавляет Вильгельм II. Вначале он пытается проводить политику реформ в управлении государством, однако в целом проводимая им консервативная политика вызывала недовольство его подданных, ожидавших введения в Гессене конституционной монархии. Так как скандальное поведение Вильгельма II и его любовницы вызывало возмущение даже у верных ему представителей дворянства, положение его как государя было крайне непрочным, а он сам — малопопулярным.

В 1830 году в Кургессене произошла революция, в результате которой Вильгельм II вынужден был объявить о созыве Государственного собрания. Собравшиеся 5 января делегаты провозгласили принятие новой конституции Гессена, одной из самых прогрессивных в первой половине XIX века, и учредили однопалатный парламент страны. Оценив в результате последних событий своё положение государя как более не опасное, Вильгельм II вновь вызвал свою любовницу в Кассель. Следствием этого стало восстание в Касселе 11 января. Курфюрст и его двор вынуждены были бежать из охваченной беспорядками столицы в Ханау. Так как руководство правительством из Ханау (а министры остались в Касселе) было крайне сложно, Вильгельм II поручает своему сыну, Фридриху-Вильгельму, управление страной на время своего отсутствия в столице. Поскольку Вильгельм II никогда более в Кассель не вернулся, это оказалось фактическим отречением от власти.

Похоронен Вильгельм II во франкфуртской Мариенкирхе. Во время Второй мировой войны церковь была сильно повреждена бомбёжкой, и в 1990-х годах останки курфюрста были перезахоронены в новом гробу.

Семья

13 февраля 1797 года Вильгельм вступил в брак с принцессой Августой Прусской (- 18.2.1841), дочерью короля Пруссии Фридриха-Вильгельма II. В этом браке родились шесть детей:

• Вильгельм Фридрих Карл Людвиг (9.4.1798 — 25.10.1802);
• Каролина (29.7.1799 — 28.11.1854), не замужем;
• Луиза Фридерика (3.4.1801 — 28.9.1803);
• Фридрих Вильгельм I (20.8.1802 — 6.1.1875), курфюрст Гессена, женат на Гертруде Фалькенштейн (1806—1882);
• Мария Фридерика Кристина (6.9.1804 — 1.1.1888) — замужем с 23.3.1825 за Бернгардом II (1800—1882), герцогом Саксен-Мейнингена;
• Фридрих Вильгельм Фердинанд (9.10.1806 — 21.11.1806).

В 1815 году брак Вильгельма и Августы распадается, в 1826 Августа покидает Гессен. Семейная жизнь Вильгельма изобиловала конфликтами и скандалами — так же, как и у его отца и его сына Фридриха-Вильгельма.

В 1821 году Вильгельм дарует своей берлинской возлюбленной, Эмилии Ортлёпп (1.5.1791 — 12.2.1843), титул графини Райхенбах, а затем — и графини Лессониц. Августа же и кронпринц Фридрих-Вильгельм удалились от двора и начали собирать вокруг себя представителей знати, недовольных курфюрстом. Позднее Фридрих-Вильгельм уехал в Берлин; примирился с отцом он лишь в 1830 году.

Вильгельм II первоначально жил с графиней Лессониц в замке Филиппсруэ близ Ханау, затем во Франкфурте-на-Майне. Бракосочетание Вильгельма II с Эмилией состоялось 8 июля 1841. Эмилия родила ему восемь детей:

• Луиза(26.2.1813 — 3.10.1883), известная меценатка; с 15 мая 1845 замужем за Карлом Августом фон Бозе (7.11.1814 — 25.12.1887), тайным советником, графом империи;
• Юлиус Вильгельм (4.10.1815 — 15.1.1822);
• Амалия Вильгельмина Эмилия (31.12.1816 — 28.7.1858); замужем с 1836 за графом Вильгельмом фон Люкнер (развод в 1839); с 1840 — за Карлом фон Ватцдорф (9.3.1807 — 5.12.1846); с 1847 — повторно за графом Вильгельмом фон Люкнер (29.1.1805 — 19.2.1865);
• Карл (24.8.1818 — 26.9.1881), женат с 20.12.1861 на Клементине Рихтер (28.8.1842 — 13.7.1902);
• Эмилия (8.6.1820 — 30.1.1891), замужем с 10.3.1839 за графом Феликсом Зичи-Феррарис фон Цих и Васонкео (20.11.1810 — 8.9.1885);
• Фридерика (16.12.1821 — 23.2.1898), замужем с 3.11.1841 за Вильгельмом фон Дунгерн (20.6.1809 — 3.7.1874);
• Вильгельм (29.6.1824 — 19.1.1866), женат с 19.3.1857 на Амалии Геллер фон Равенсбург (27.4.1838 — 14.3.1912);
• Елена (8.8.1825 — 14.5.1898), замужем с 4.1.1844 за Освальдом фон Фабрице (8.1.1820 — 3.6.1898).

28 августа 1843 года Вильгельм женился на Каролине фон Берлепш (9.1.1820 — 21.2.1877), которую возвёл в баронское, а позднее — в графское достоинство. Детей у них не было.

Литература

• Ewald Grothe: Wilhelm II. В: Kassel-Lexikon. Hrsg. von der Stadt Kassel. Bd. 2. Kassel 2009, S. 325f.
• Joachim Kühn: Das Ende einer Dynastie. Kurhessische Hofgeschichten 1821 bis 1866. Berlin 1929.

Отрывок, характеризующий Вильгельм II (курфюрст Гессен-Касселя)

Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».