Вильгельм IV (граф Веймара)

Вильгельм IV Веймарский нем. Wilhelm IV. von Weimar
граф Веймара
1039 — 1062
Предшественник:	Вильгельм III
Преемник:	Оттон I
пфальцграф Саксонии
1042 — 1043
Предшественник:	Фридрих I
Преемник:	Дедо
маркграф Мейсена
1046 — 1062
Предшественник:	Эккехард II
Преемник:	Оттон I
Смерть:	1062(1062)
Род:	Веймар-Орламюнде
Отец:	Вильгельм III
Мать:	Ода Лужицкая

Вильгельм IV Веймарский (нем. Wilhelm IV. von Weimar; ум. в 1062) — граф Веймара с 1039, пфальцграф Саксонии с 1042 и маркграф Мейсена с 1046, старший сын Вильгельма III, графа Веймара, и Оды, дочери маркграфа Саксонской Восточной марки Титмара II.

Биография

В 1039 году Вильгельм унаследовал Веймар после смерти отца, в то время как его младшему брату Оттону был передан Орламюнде.

В 1042 году Вильгельм был назначен пфальцграфом Саксонии и находился на этой должности около года.

Согласно «Альтайхским анналам», в 1046 году после смерти маркграфа Эккехарда II император передал в лен графу Деди II фон Веттину, отчиму Вильгельма, две из трёх марок, которыми владел Эккехард, но удержал за собой Мейсен. В состав переданных Деди владений входили Саксонская Восточная (Лужицкая) марка, территории бывших Мерзебургской и Цайцской марок, входившие до этого в состав Мейсенской марки, а также Тюрингская марка. Позднее император передал Вильгельму IV Мейсенское маркграфство, а Деди уступил пасынку Тюрингскую марку.

После смерти императора Генриха III Чёрного в 1056 году, Вильгельм был верным сторонником Агнессы де Пуатье, регентши при её малолетнем сыне Генрихе IV. В 1060 году Вильгельм вместе с епископом Наумбург-Цайца Эберхардом возглавил поход против восставшего Белы, брата короля Венгрии Андраша I. В сражении недалеко от Визельбурга Андраш погиб, а его немецкие союзники были разбиты. Вильгельм, проявив храбрость в сражении, попал в плен вместе с Эберхардом. Сын Белы, Геза I, уговорил своего отца не только освободить маркграфа, но и посватать ему Софию, дочь Белы. Однако брак не состоялся, так как Вильгельм заболел и умер на пути домой в 1062 году. Владения Вильгельма наследовал его брат Оттон.

Литература

• Heinrich Theodor Flathe. Wilhelm (Markgraf von Meißen) // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 24. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1886. — S. 704. (нем.)
• [www.vostlit.info/Texts/rus17/Ann_Altaich_maior/frametext2.htm Альтайхские анналы // MGH, SS. Bd. XX] = Annales Altahenses. — Hannover, 1868.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/THURINGIAN%20NOBILITY.htm#WilhelmIVWeimardied1062 MEISSEN] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 13 декабря 2011.
• [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/weimar_grafen_von/wilhelm_4_graf_von_weimar_1062/wilhelm_4_graf_von_weimar_+_1062.html Wilhelm IV. Graf von Weimar (1039—1062)] (нем.). Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 13 декабря 2011. [web.archive.org/web/20071215080422/www.genealogie-mittelalter.de/weimar_grafen_von/wilhelm_4_graf_von_weimar_1062/wilhelm_4_graf_von_weimar_+_1062.html Архивировано из первоисточника 15 декабря 2007].

Предки Вильгельма IV фон Веймара

Вильгельм I (ум. 16 апреля 963) граф Веймара                       Вильгельм II (930/935 — 24 декабря 1003) граф Веймара                             Поппо II (ок. 830/835 — ок. 906) маркграф Сорбской марки и герцог Тюрингии               N Тюрингская                         Вильгельм III (ум. 16 апреля 1039) граф Веймара                                   Поппо III (ум. 945) граф фон Грабфельд               Оттон (ум. 983/985) граф фон Грабфельд                       N фон Грабфельд                               Вильгельм IV граф Веймара и маркграф Мейсена                                         Титмар I (ум. 978/979) маркграф Мейсена и Мерзебурга               Геро II (970/975 — 1 сентября 1015) маркграф Саксонской Восточной марки                       Сванхильда Биллунг (945/950—26 ноября 1014)                 Титмар II (990/995 — 10 января 1030) маркграф Саксонской Восточной марки                             Адельгейда                         Ода Лужицкая (ок. 1015 — до 1068)

Отрывок, характеризующий Вильгельм IV (граф Веймара)

После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.