Вильгельм I (граф Нассау-Дилленбурга)

Вильгельм I Богатый нидерл. Willem de Rijke нем. Wilhelm I. der Reiche
граф Нассау-Дилленбурга
30 июня 1516 — 6 октября 1559
Предшественник:	Иоганн V
Преемник:	Иоганн VI
Граф Катценельнбогена
30 июня 1516 — 6 октября 1559
Предшественник:	Иоганн V
Преемник:	Иоганн VI
Граф Нассау-Дица
1530 — 6 октября 1559
Преемник:	Иоганн VI
Дети:	от 1-го брака дочери: Елизавета, Магдалена от 2-го брака сыновья: Вильгельм I Молчаливый, Иоганн VI Старший, Людвиг, Адольф, Генрих дочери: Гермина, Мария, Анна, Елизавета, Катарина, Юлиана, Магдалена

Вильгельм (Виллем) I Богатый (нидерл. Willem de Rijke, нем. Wilhelm I. der Reiche; 10 апреля 1487, Дилленбург — 6 октября 1559) — граф Нассау-Дилленбурга и Катценельнбогена с 1516 года, граф Дица с 1530 года, 4-й сын графа Иоганна V Нассау-Дилленбургского и Елизаветы Гессен-Марбургской. Своё прозвищем Вильгельм обязан, возможно, большим территориальным приобретениям.

Правление Вильгельма I — один из самых значительных периодов в истории Нассауского дома. В это время Вильгельм значительно увеличил свои владения, кроме того, возникли предпосылки для дальнейших земельных приобретений. Кроме того, во время Реформации благодаря Вильгельму I в его владениях было введено лютеранство, он состоял в Шмалькальденской лиге и принимал участие в религиозных войнах. В это сложное время Вильгельм проявил себя как мудрый и опытный политик, что в сочетании с личной храбростью и умеренности позволило ему защитить интересы своего дома и положило начало дальнейшему расцвету династии.

Биография

Молодые годы

Вильгельм родился 10 апреля 1487 года в Дилленбурге в немецком графстве Нассау. Он происходил из оттоновской линии Нассауского дома и был младшим из четверых сыновей графа Иоганна V Нассау-Дилленбургского от брака с Елизаветой Гессен-Марбургской.

Граф Иоганн V умер 30 июня 1516 года, после чего двое его живых в тот момент сыновей, Генрих и Вильгельм I, заключили соглашение о разделе владений отца. Вильгельму при этом достались нидерландские владения, также он получил и наследственные земли Нассауского дома с центром в Дилленбурге.

Владения Вильгельма

Одним из владений, унаследованных Вильгельмом, было графство Катценельнбоген, которое располагалось между Рейном, Ланом, Ааром и Виспером. Дочь последнего графа, Анна, вышла замуж за Генриха III Богатого, ландграфа Гессен-Марбургского. Их сын, Вильгельм III, умер в 1500 году без наследников, поэтому наследницами графства оказались их две дочери: Елизавета (мать Вильгельма) и Мехтильда, жена герцога Иоганна II Клевского. При этом сама Анна завещала все свои владения представителям старшей Гессенской линии. В итоге Вильгельму пришлось более 50 лет вести продолжительные и запутанные споры с ландграфами Гессена и герцогами Клевскими за богатое Катценельнбогенское наследство, которое оценивалось в 600 тысяч гульденов. Только 30 июня 1557 года во Франкфурте при посредничестве курфюрста Саксонии было заключено соглашение, по которому Катценельнбоген достался Вильгельму. Кроме того, к Нассау была присоединена гессенская четверть графства Диц с Камбергом, Вайлнау, Верхаймом, Кастелларом, Дридорфом и половиной Хадамара.

Также в 1530 году Вильгельм приобрёл графство Диц. Кроме того, по семейным соглашениям было обеспечено присоединение владений ветвей Нассау-Бреда (1545 год) и Нассау-Бельштейн (1554 год).

Реформация и религиозные войны

Практически всё правление Вильгельма пришлось на Реформацию и религиозные войны в Германии. И благодаря Вильгельму I в его владения было введено лютеранство. Уже в 1517 году Вильгельм возразил против продажи индульгенций в своих владениях владениях. В 1521 году он присутствовал во время выступления Мартина Лютера на рейхстаге в Вормсе. Однако в это время Вильгельм не был приверженцем учения Лютера, находясь под сильным влиянием своего старшего брата Генриха, верного соратника императора и церкви. В 1521—1522 годах Вильгельм участвовал в войне императора Карла V против французского короля Франциска II. Только в 1526 году по случаю посещения Дилленбурга курфюрстом Саксонии Иоганна-Фридриха I Вильгельм позволил в своих владениях более свободное хождение лютеранства. Были введены строгие правила, касающиеся церковной дисциплины и запрещающие отдельные обычаи католической церкви, что сформировало начало своего рода реформации, но все существенные догматы церкви пока что затронуты не были. В 1529 году Вильгельм призвал священнослужителя, приверженного новому направлению — Германа Кромбахского. А в 1530 году он уже во время рейхстага в Аугсбурге он формально представлял Аугсбургское исповедание, после чего католические священники в Дилленбурге были смещены, их место заняли Герман Кромбахский и магистр Леонгардт Вагнер из Крецнаха. Также были отменены целибат и месса. В 1536 году Вильгельм пригласил лютеранского богослова Эразма Сарцериуса ректором школы в Зигене, а в 1536 году назначил его суперинтендентом и придворным проповедником в Дилленбурге, что позволило в обоих городах проводить назначения лютеранских проповедников.

При этом, по крайней мере, внешне Вильгельму пока что выгоднее было придерживаться католичества: его сыновья были крещены как католики, в 1531 году он приобрёл папское освобождение от поста. Благодаря влиянию его брата Генриха, в 1531 году император предложил Вильгельму пост штатгальтера в Вюртемберге, конфискованном императором в 1519 году, однако тот от этого поста отказался, как отказался в 1536 года от предложения вступить в орден Золотого руна.

Аугсбургский рейхстаг закончился тем, что император отклонил отклонил Аугбургское исповедание. В результате недовольные протестантские князья образовали в 1531 году Шмалькальденскую лигу. Первоначально в её состав входили курфюрст Иоганн Саксонский, ландграф Филипп I Гессенский, герцог Эрнст I Брауншвейг-Люнебургский, граф Мансфельд и несколько других более мелких князей. Угроза от Османской империи, угрожавшей наследственным австрийским владениям императора, заставила Карла V в 1532 году заключить религиозный мир в Нюрнберге. В 1534 году к лиге присоединился герцог Ульрих Вюртембергский, которому при посредничестве Филиппа Гессенского были возвращены его владения, что укрепило положение лиги. В 1536 году в состав лиги вошёл и Вильгельм, хотя против этого протестовал Филипп Гессенский, который имел давний территориальный спор с ним из-за Катценельнбогенского наследства.

На рейхстаге в Шпейере в 1542 году Вильгельм выделил денежную сумму на войну против турок, в 1544 году выделил на те же цели ещё большую сумму.

В войнах Шмалькальденской лиги против герцога Генриха Младшего Брауншвейг-Вольфенбюттельского Вильгельм участия не принимал. Растущая мощь противников лиги заставила Вильгельма осторожнее относиться к участию в военных действиях. В 1546 году он уклонился от участия в войне против императора. Также он выделил 600 всадников на императорскую службу. Благодаря такой политики он избежал императорского суда, который был устроен для других членов лиги.

В 1547 году Вильгельм участвовал в рейхстаге в Аугсбурге и в следующем году был вынужден в своих владениях привести в исполнение Аугсбургский интерим, по которому они вновь в церковном отношении подчинялись архиепископству Трирскому. Но после восстания Морица Саксонского Вильгельм открыто присоединился к нему. Он предпринял тайную миссию к французскому королю Генриху II, чтобы заручиться его поддержкой протестантских князей против императора. Результатом восстания стали заключение в 1552 году Пассауского договора, а затем и Аугсбургского религиозного мира (1555 год), который гарантировал признание лютеранства.

Вильгельм умер 6 октября 1559 года.

Наследство

От первого брака у Вильгельма было только 2 дочери. От второго же, с лютеранкой Юлианной Штольберг-Вернигеродской, родилось 12 детей, из которых выжило пять сыновей и шесть дочерей.

Старший из сыновей Вильгельм I Молчаливый изначально воспитывался в лютеранской вере, но в 1544 году в возрасте 11 лет он был признан наследником своего погибшего двоюродного брата, Рене, принца Оранского. Ценой этого был переход его в католичество и воспитание в Бреде под опекой католиков. Позже он стал одним из лидеров Нидерландской революции и родоначальником Оранской династии.

Родовые же владения Вильгельма Нассау-Дилленбургского, включая Дилленбург, Диц, Зиген и Катценельнбоген, унаследовал второй сын, Иоганн VI Старший. Он стал родоначальником ветви графов Нассау-Дилленбурга.

Семья и дети

1-я жена: с 29 апреля 1506 года Вальбурга Эгмонт (19 октября 1505 — 7 марта 1529), дочь Иоганна III Эгмонта и Магдалены фон Верденберг. Дети:

• Елизавета (октябрь 1515 — 31 января 1523);
• Магдалена (6 октября 1522 — 18 августа 1567); муж: с 16 июля 1538 граф Герман фон Нейенар-Мерс (1514—1578).

2-я жена: с 20 сентября 1531 года Юлиана Штольберг-Вернигеродская (27 февраля 1506 — 18 июня 1580), дочь графа Бодо VIII Штольберг-Вернигеродского и Анны Эппельштейн-Кёнингштейнской, вдова графа Филиппа II Ганау-Мюнценбергского. Дети:

• Вильгельм I Молчаливый (24 апреля 1533 — 10 июля 1584), принц Оранский и граф Нассау-Бреды с 1545, штатгальтер Нидерландов с 1578;
• Гермина (9 августа 1534 — умерла в младенчестве);
• Иоганн VI Старший (22 ноября 1536 — 28 октября 1606), граф Нассау-Дилленбурга с 1559;
• Людвиг (10 января 1538 — 14 апреля 1574);
• Мария (15 марта 1539 — 18/28 мая 1599); муж: с 11 ноября 1556 граф Вильгельм IV ван ден Берг-Геренберг;
• Адольф (11 июля 1540 — 23 мая 1568);
• Анна (21 сентября 1541 — 12 февраля 1616); муж: с 16 июня 1559 граф Альбрехт фон Нассау-Вейльбург-Оттвейлер (26 декабря 1537—11 ноября 1593), граф Нассау-Вейльбурга с 1559, граф Нассау-Оттвейлера с 1574;
• Елизавета (25 сентября 1542 — 18 ноября 1603); муж: с 16 июня 1559 граф Конрад фон Сольмс-Браунфельс (1540—1592);
• Катарина (29 декабря 1543 — 25 декабря 1624); муж: с 17 ноября 1560 Гюнтер XLI (29 сентября 1529 — 23 мая 1583), граф Шварцбург-Бланкенбурга с 1552;
• Юлиана (10 августа 1546 — 31 августа 1588); муж: с 14 июня 1575 Альбрехт VII (16 января 1537 — 10 апреля 1605), граф Шварцбург-Рудольштадта с 1583;
• Магдалена (15 декабря 1547 — 16 мая 1633); муж: с 31 января 1567 граф Вольфганг фон Гогенлоэ-Вейкерсгейм (1546—1610);
• Генрих (15 октября 1550 — 14 апреля 1574).

Литература

• Семёнов И. С. [books.google.com/books?id=ZRI9pZL3k34C&pg=PA3&hl=ru&source=gbs_selected_pages&cad=0_1 Христианские династии Европы. Династии, сохранившие статус владетельных. Генеалогический справочник] / Научный редактор Е. И. Куксина. Предисловие О. Н. Наумов. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. — 494 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-224-02516-8.
• Роосбрек Р. Вильгельм Оранский. Мятежный принц // Кирхнер В. Альба: Железный герцог Испании.; Роосбрек Р. Вильгельм Оранский. Мятежный принц / перевод Рывкина О. Е., Вальяно Д. Н.. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. — 320 с. — (Исторические силуэты).
• Kolb Richard. Wilhelm I. (Graf von Nassau-Katzenelnbogen) // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 43. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1898. — S. 129–131. (нем.)

Вильгельм I (граф Нассау-Дилленбурга) — предки

Иоганн I (ок. 1339 — 4 сентября 1416) граф Нассау-Дилленбурга               Энгельберт I (ок. 1380 — 3 мая 1442) граф Нассау-Дилленбурга                       Маргарита фон дер Марк (ум. 29 сентября 1409)                 Иоганн IV (1 августа 1410 — 3 февраля 1475) граф Нассау-Дилленбурга                             Ян III ван Поланен (ок. 1340 — 10 августа 1394) сеньор Бреды               Иоганна фон Поланен (10 января 1392 — 15 мая 1445) наследница Бреды                       Ода фон Зальм-Равенштейн (ок. 1370 — 1428)                 Иоганн V (9 ноября 1455 — 30 июля 1516) граф Нассау-Дилленбурга                                   Готфрид III (ок. 1325 — 1395) граф фон Лоон-Гейнсберг               Иоганн II (до 1384 — 24 июня 1438) граф фон Лоон-Гейнсберг                       Филиппа Юлихская (до 1340 — 24 августа 1390)                 Мария фон Лоон-Гейнзберг (1424 — 20 апреля 1502)                               Оттон I (ок. 1332 — 27 октября 1409) граф фон Зольмс-Браунфельс               Анна фон Зольмс-Браунфельс (до 1390 — 1433)                         Агнес фон Фалькенштейн-Мюнценберг (ок. 1358 — 1 сентября 1409)                 Вильгельм I Богатый граф Нассау-Дилленбурга                                         Герман II Мудрый (после 1340 — 10 июня 1416) ландграф Гессена               Людвиг I (6 февраля 1402 — 17 января 1458) ландграф Гессена                       Маргарита Нюрнбергская (ум. 15 января 1406)                 Генрих III (15 октября 1440 — 13 ноября 1483) ландграф Гессен-Марбурга                             Фридрих I Воинственный (11 апреля 1370 — 4 января 1428) курфюрст Саксонии               Анна Саксонская (5 июня 1420 — 17 августа 1462)                         Катарина Брауншвейг-Люнебургская (ум. 28 декабря 1442)                 Елизавета Гессенская (1466 — 17 января 1523) наследница Катценельнбогена                                   Иоганн V (ум. 1444) граф Катценельнбогена               Филипп I Старый (1402 — 27 июня 1479) граф Катценельнбогена                       Аннаф фон Катценельнбоген                 Анна фон Катценельнбоген (5 сентября 1443 — 16 февраля 1494) наследница Катценельнбогена                             Эбергард IV (23 августа 1388 — 2 июля 1419) граф Вюртемберга               Анна Вюртембергская (1408 — 1471)                         Генриетта Монбельярская (1387 — 14 февраля 1444)

Отрывок, характеризующий Вильгельм I (граф Нассау-Дилленбурга)

Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.