Вилье де Лиль-Адан, Огюст де

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Филипп-Огюст-Матиас де Вилье де Лиль-Адан
фр. Comte Jean-Marie-Matthieu-Philippe-Auguste Villiers de l’Isle Adam
Место рождения:

Сен-Бриё, Королевство Франция

Место смерти:

Париж, Третья французская республика

Язык произведений:

французский

Фили́пп-Огю́ст-Матиа́с де Вилье́ де Лиль-Ада́н (фр. Comte Jean-Marie-Matthieu-Philippe-Auguste Villiers de l’Isle Adam; граф де Вилье де Лиль-Адан; 7 ноября 1838, Сен-Бриё, Бретань — 19 августа 1889, Париж) — французский писатель и драматург.





Жизнь и творчество

Огюст де Вилье де Лиль-Адан — последний потомок одного из древнейших аристократических родов, он провёл почти всю жизнь в нужде, бросался во всевозможные авантюры (с его именем связано много легенд) и иногда был вынужден добывать себе хлеб даже в качестве «ходячей рекламы» мануфактурной фирмы и тому подобными способами. Умер почти нищим. Отнесён Полем Верленом к числу «прóклятых поэтов».

В литературе Вилье выступил в 1858 со сборником «Первые стихи» («Deux Essais de Poésie»), затем перешёл к драме, роману и новелле. Роман «Isis» появился в 1862; в 1865, 1866 и 1870 — драмы: «Elen», «Бунт» («La Révolte»), «Моргана» («Morgane»); с 1866 печатал в периодических органах свои новеллы, объединённые в 1883 в сборнике «Жестокие рассказы» («Contes cruels»), явившемся началом высшего расцвета его творчества; к этому периоду относится ещё ряд сборников его новелл: «L’Amour suprême», 1886; «Трибула Бономе» («Tribulat Bonhomet»), 1887; «Необычайные истории» («Histoires insolites»), 1888; «Новые жестокие рассказы» («Nouveaux contes cruels»), 1888, роман «Ева будущего» («L’Eve future») 1886 и драматическая поэма «Аксель» («Axël») 1889.

Вилье принадлежал вместе с Верленом и Малларме к той ветви Парнаса, которая примкнула впоследствии к символизму; особенно близко стоял Вилье к Барбе Д’Оревильи. Всё творчество Вилье, всё его мировоззрение — живое отражение протеста против нового экономического уклада, против власти денег над каждым жизненным шагом человека, над всеми его помыслами и желаниями, которая так неприкрыто проявилась, когда во Франции пришла к власти буржуазия, и в особенности когда началась горячка роста крупной индустрии и банков, то есть в период конца Второй империи и начала Третьей республики, в 1860-е, 1870-е гг. и в начале 1880-х. Землевладельческая аристократия, сметаемая с общественной арены, могла лишь с ненавистью отнестись к новому строю. Сам же Вилье проникся ненавистью также и к культурным достижениям своей эпохи — к росту техники и положительного знания; ему чудилось, что они в грядущем превратят человека в машину; он язвительно высмеял это превращение в «Еве будущего» и во многих новеллах, проникнутых глубокой иронией. Выходом для Вилье явилось мистическое миросозерцание, превознесение ирреального над реальным. И этим определяется его художественная направленность мистика в условиях буржуазной современности. Два мистических течения владели Вилье: католицизм и оккультизм.

Большое влияние на философские воззрения Вилье оказал Шопенгауэр с его пессимизмом и отрицанием жизни. В новеллах Вилье ирония является основным моментом в трактовке современных тем. «Жестокость» — мотив бессмысленного, немотивированного страдания — определяет собой тон вообще всех сборников писателя. Поистине бессмысленными и немотивированными представлялись ему страдания той общественной группы, к которой он принадлежал, в условиях нового строя. Многие из новелл Вилье отражают его оккультные тенденции и построены по принципу ирреалистической новеллы Эдгара По, оказавшего громадное влияние на творчество Вилье: под внешней, якобы реальной, сюжетной концепцией скрывается оккультная сущность сюжета; несмотря на возможность реального объяснения, факты сгруппированы так, чтобы заставить читателя не верить реальному объяснению. Сущность своей поэтики Вилье сам определил в словах: «если бы я не был парнасцем, я бы был классиком среди романтиков». И он, так часто разрабатывающий, подобно Эдгару По и Барбе Д’Оревильи, «новеллу ужасов», строит её логически и лаконически; именно этим, а не нагромождением кошмаров, достигается то почти патологическое воздействие, которое новеллы Вилье производят на читателя. Влияние Вилье в мировой литературе очень значительно: особенно сказалось оно в 1910-х и 1920-х годах XX века у писателей ирреального склада, типа Мак-Орлана во Франции, Г. Г. Эверса и Майринка в Германии. К писательской группе, которая в 1880-х гг. примкнула к Вилье, относятся: Гюисманс, Э. Элло, Л. Блуа, Пеладан.

Был похоронен на кладбище Батиньоль, впоследствии его останки перенесены на кладбище Пер-Лашез.

Сводные издания

  • Œuvres complètes, t. 1-11. Paris: Mercure de France, 1922—1925
  • Œuvres complètes. Paris: Gallimard, 1986

Публикации на русском языке

  • Тайны эшафота. M., 1902
  • Жестокие рассказы. СПБ., 1909 (переизд. 1912)
  • Новые жестокие рассказы. М., 1911.
  • Новеллы// Французская новелла XIX века. Т.2. М. — Л., 1959.
  • Жестокие рассказы. М.: Наука, 1975 (Литературные памятники)
  • Избранное. М. — Л., 1988
  • Произведения времен Парижской коммуны: [www.diary.ru/~vive-liberta/p151294013.htm#524067752 Картины Парижа], [www.diary.ru/~vive-liberta/p151294013.htm#524067854 Клубы], [www.diary.ru/~vive-liberta/p151294013.htm#524068133 Кафе-концерты]

Напишите отзыв о статье "Вилье де Лиль-Адан, Огюст де"

Примечания

Литература

  • Фриче В. М., Поэзия кошмаров и ужаса, М., 1912
  • Гурмон Реми, де, Книга масок. СПБ.: Грядущий день, 1913 (переизд.: Томск: Водолей, 1996)
  • Волошин М., Лики творчества, СПБ.: Изд-во «Аполлона», 1914 (переизд.: Л.: Наука, 1988)
  • История французской литературы, т. 3, М., 1959
  • Mallarmé S., Les miens, P., 1892
  • Gide André, Prétextes, P., 1905 и 1925
  • Chapoutot H., Villiers de l’Isle Adam, P., 1908
  • Rougemont E., de, Villiers de l’Isle Adam, P., 1910
  • Clerget F., Villiers de l’Isle Adam, P., 1913
  • Vander Meulen, L’idéalisme de Villiers de l’Isle Adam, P., 1925
  • Palgen R., Villiers de l’Isle Adam, auteur dramatique, 1925
  • Drougard E., «L’Intersigne» de Villiers de l’Isle Adam, Histoire du texte («Revue d’hist. litt. de la France», P., 1927, № 1).
  • Raitt A. W., Villiers de l’Isle-Adam et le mouvement symboliste, P., 1965
  • Raitt A.W. The life of Villiers de l’Isle-Adam. Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford UP, 1981
  • Bourre J.-P. Villiers de L’Isle Adam: Splendeur et misère. Paris: Belles Lettres, 2002
  • Jolly G. Dramaturgie de Villiers de L’Isle-Adam. Paris: L’Harmattan, 2002
  • Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.
  • В статье использован текст А. Шабада, перешедший в общественное достояние.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Вилье де Лиль-Адан, Огюст де

Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Вилье_де_Лиль-Адан,_Огюст_де&oldid=78916712»