Литовский университет образовательных наук

Литовский университет образовательных наук (ЛУОН)
Оригинальное название	Lietuvos edukologijos universitetas
Международное название	Lithuanian University of Educational Sciences
Год основания	1935
Ректор	Альгирдас Гайжутис
Студенты	12 500
Расположение	Литва
Юридический адрес	Studentų g. 39 Vilnius
Сайт	[www.vpu.lt/ .lt]

К:Учебные заведения, основанные в 1935 году

Литовский университет образовательных наук (лит. Lietuvos edukologijos universitetas, до 20 октября 2011 года - Ви́льнюсский педагоги́ческий университе́т лит. Vilniaus pedagoginis universitetas) — высшее учебное заведение в Вильнюсе, самое крупное высшее учебное педагогическое заведение в Литве. Готовит педагогов различных специальностей для школ разного уровня. Основан как государственный педагогический институт.

История

В 1935—1939 годах действовал педагогический институт в Клайпеде, готовивший учителей начальной школы. После передачи Клайпеды Германии институт продолжил работу в Шяуляе. После передачи Виленского края Литве институт был переведён в Вильнюс и в ноябре 1939 года начал работать под названием Вильнюсского педагогического университета. После Второй мировой войны в 1944 году учебное заведение было заново основано как Вильнюсский государственный педагогический институт.

В 1986 году институт составляли семь факультетов (литовского языка и литературы, русского языка и литературы, иностранных языков, истории и педагогики, физики, математики, естественных наук и географии). С 1945 года действовало заочное отделение, с 1966 года — вечернее. В 1980-х годах насчитывалось 412 преподавателей (в том числе 30 докторов наук и профессоров, 240 кандидатов наук и доцентов), обучалось свыше 7000 студентов (из них на стационарном отделении 4000, 3200 на заочном). Пединститут готовил учителей по более чем двадцати специальностей. За 1944—1986 годы институт подготовил свыше 28 тысяч специалистов.

С 20 мая 1992 года по 20 октября 2011 года действовал как Вильнюсский педагогический университет.

20 октября 2011 года Вильнюсский педагогический университет переименован в Литовский университет образовательных наук (Lithuanian University of Educational Sciences)

Структура

В 2008 году в ВПУ насчитывалось 1 318 работников. Вильнюсский педагогический университет составляют десять факультетов и два института с правами факультетов и 54 кафедры, а также агробиологическая станция и институт совершенствования профессиональной компетенции.

Факультеты

• Физики и технологии
• Естественных наук
• Истории
• Литуанистики
• Математики и информатики
• Педагогики и психологии
• Славистики
• Социальных наук
• Иностранных языков
• Спорт и здоровья
• Институт эдукологии культуры и искусства
• Институт социальной коммуникации

С января 2009 года факультеты славистики и иностранных языков объединены в филологический факультет.

Ректор

Директорами (до 1962 года) и ректорами (с 1962 года) были Повилас Бразджюнас (1944—1945), Йонас Лаужикас (1945—1946), Антанас Шуркус (1946–1947), Адольфас Юцис (1947—1948), Йонас Шалкаускас (1948—1950), Марцелинас Рочка (1951—1955), Юозас Мицкявичюс (1955—1960), затем Витаутас Уогинтас (1960—1979), историк Йонас Аничас (1979–1989), Саулюса Разма (1989–1993), Антанас Пакярис (1993–2003). 26 марта 2003 года ректором ВПУ избран академик Альгирдас Гайжутис.

Здания

С 1960 года институт размещался в новом большом здании на правом берегу реки Вилии (Нерис) по адресу улица Студенту 39. Это было первое здание, построенное в Вильнюсе после Второй мировой войны для высшего учебного заведения; строилось с 1955 года по проекту Анатолия Колосова, Джованни Риппа-Анджелетто, Э. Германа. Массивное прямоугольное здание с симметричным фасадом проектировалось в стилистике сталинистского неоисторизма, однако его декор сравнительно скуп. В фасады двух боковых корпусов встроены колонны, явно не отвечающие какой бы то ни было функциональной необходимости.

В здании насчитывалось 300 различных помещений, включая 60 аудиторий, 26 лабораторий, три большие читальни, спортивный и актовый залы. Рядом с основным зданием были выстроены современные студенческие общежития. В 1990-х годах часть структурных подразделений ВПУ расположилась в здании бывшей Высшей партийной школы на улице Шевченкос (T. Ševčenkos g. 31).

Ссылки

• [www.vpu.lt/ Vilniaus pedagoginis universitetas]

Литература

• Вильнюсский педагогический институт // Литва. Краткая энциклопедия. — Вильнюс: Главная редакция энциклопедий, 1989. — С. 187. — 672 с. — 50 000 экз.
• Медонис А. Туристу о Вильнюсу. — Вильнюс: Минтис, 1965. — С. 108—110. — 50 000 экз.
• Vilnius 1900—2005. Naujosios architektūros gidas. A guide to modern architecture. — Vilnius: Viešoji įstaiga „Architektūros fondas“, 2005. — С. G8. — ISBN 9955-9812-0-2.

Отрывок, характеризующий Литовский университет образовательных наук

– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?