Вильсон, Иван Иванович
| Иван Иванович Вильсон | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
Иван Иванович Вильсон (1836—1914) — статистик, сенатор, действительный тайный советник.
Биография
Родился в 1836 году в семье выходцев из Англии. По окончании курса в Санкт-Петербургском университете, в 1858 году поступил на службу в Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел. В 1861 году, вместе с А. Бушеном, был командирован за границу для изучения производившихся в то время в Англии и Франции народных переписей. Отчеты Вильсона послужили основанием для разработки вопроса о переписях в России, и для производства первых опытов однодневных переписей в Санкт-Петербурге и других городах.
В 1863 году назначен младшим редактором статистического отдела в центральный статистический комитет; в 1865 году переведён в департамент сельского хозяйства начальником статистического отделения; в 1867 году назначен заведующим статистическими работами в министерстве государственных имуществ. В 1873 году принимал деятельное участие в трудах комиссии для исследования положения сельского хозяйства и сельской производительности в России. В 1876 году был командирован в качестве официального делегата от русского правительства на 9-й международный статистический конгресс в Будапеште.
В 1878 году назначен помощником статс-секретаря Государственного совета; с 1882 года исполнял должность статс–секретаря Департамента государственной экономии Госсовета, а в 1884 году был утверждён статс-секретарём. В 1892 году назначен к присутствованию в Департамент герольдии Правительствующего сената, затем перемещён в Межевой департамент. В 1893 году перемещён в 1-й департамент. С 1895 года состоял членом главной переписной комиссии по производству 1-й всеобщей переписи населения.
Награждён многими орденами, в том числе орденом Александра Невского и шведским командорским крестом ордена Вазы 2-й степени. За сочинение «Объяснение к сельскохозяйственному атласу европейской России» в 1871 году был награждён Константиновской медалью.
Труды
И. И. Вильсон — автор многочисленных трудов по статистике:
- Выкупные за земли платежи крестьян-собственников бывших помещичьих; Выкупные за земли платежи бывших удельных крестьян : 1862—1876 : 1871—1876 : Стат. исслед. И. Вильсона, д. чл. Имп. Рус. геогр. о-ва, председательствующ. в Отд. статистики. — Санкт-Петербург: тип. В. Киршбаума, 1878
- Статистическое обозрение русского государственного бюджета за десятилетие. 1875—1884. — [Санкт-Петербург, 1886]
- Заметки по бюджету; Влияние неурожаев на бюджет; Росписи на 1891 и 1892 гг. и кассовый отчет за 1891 г.; Сличение отчетов по исполнению росписей с кассовыми : Исполнение бюджетов 1888—1890 гг. — Санкт-Петербург : Гос. канцелярия, 1892
- О переписи населения С.-Петербурга 28-го января 1897 г. : [Чит. в общ. собр. И.Р.Г.О. 7 мая 1897 г.] — [Санкт-Петербург] : тип. А.С. Суворина, [1897]
Источники
- Вильсон, Иван Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=290 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 228.
Напишите отзыв о статье "Вильсон, Иван Иванович"
Отрывок, характеризующий Вильсон, Иван Иванович
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
