Вильярреал, Хосе Луис

Хосе Луис Вильярреал
Общая информация
Полное имя	Хосе Луис Вильярреал Асеведо
Прозвище	Вилья
Родился	17 марта 1966(1966-03-17) (58 лет) Кордова, Аргентина
Гражданство	Аргентина
Рост	184 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Клубная карьера*
1986—1987	Бельграно	4 (0)
1987—1992	Бока Хуниорс	119 (8)
1993	Атлетико Мадрид	5 (0)
1993—1995	Ривер Плейт	12 (2)
1995—1996	Монпелье	29 (3)
1997	Пачука	15 (0)
1997—1998	Эстудиантес	25 (4)
1998—2000	Бельграно	49 (3)
2000—2001	Олл Бойз	? (?)
2002—2004	Бельграно	? (?)
Национальная сборная**
1991—1993	Аргентина	8 (0)
Тренерская карьера
2015	Джэксонвилл Армада
Международные медали
Кубки Короля Фахда
Золото	Саудовская Аравия 1992
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Хосе Луис Вильярреал Асеведо (родился 17 марта 1966 в Кордове) — аргентинский футболист, выступавший на позиции полузащитника.

Карьера игрока

Клубная карьера

Хосе Луис Вильярреал начал свою карьеру в 1986 году в «Бельграно». Его следующим клубом был столичный «Бока Хуниорс», где он играл в 1987—1992 годы. С «Бока Хуниорс» он в начале 90-х дважды выиграл чемпионат Аргентины по футболу. В течение пяти лет он сыграл за «Боку» 119 матчей, в которых забил 8 голов.

Весной 1993 года он перешёл в «Атлетико Мадрид», но после пяти матчей в Ла Лиге вернулся в Аргентину играть за «Ривер Плейт». С «Ривер Плейт» он дважды выиграл чемпионат: Апертуры 1993 и 1994 годов. В 1995/96 сезоне он выступал во Франции за «Монпелье». В 1997 году он переехал в Мексику, играть за «Пачуку». После возвращения в Аргентину он играл за «Эстудиантес», где провёл 1997/98 сезон. Дальнейшую карьеру провёл в основном в своём первом клубе, «Бельграно», где и закончил свою карьеру в 2004 году.

Карьера в сборной

В сборной Аргентины Вильярреал дебютировал 19 февраля 1991 года в товарищеском матче против Венгрии, который аргентинцы выиграли со счётом 2:0. В 1992 году он участвовал в первом розыгрыше Кубка конфедераций, который завершился победой Аргентины. На турнире в Эр-Рияде его сборная прошла таких соперников, как Кот-д’Ивуар и Саудовская Аравия. Последний раз он играл за сборную 8 августа 1993 года в отборочном матче ЧМ-1994 против Парагвая, Аргентина проиграла со счётом 3:1. В целом в 1991—1993 годах он представлял «альбиселестес» в 8 матчах.

Карьера тренера

В 2012 году Вильярреал стал членом тренерского штаба Омара Лабруны в чилийском клубе «Коло-Коло», он занимал должность заместителя управляющего и обучающего тренера. В июне 2014 года Вильярреал стал первым тренером «Джэксонвилл Армада», команды из Североамериканской футбольной лиги (NASL), базирующейся в Джэксонвилле, штат Флорида. С января 2015 года он стал одним из трёх главных тренеров клуба. По окончанию весенней части того же сезона Вильярреал был вынужден покинуть пост по семейным обстоятельствам.

Личная жизнь

После завершения карьеры Вильярреал жил в Кордове вместе с женой Элизабет, дочерью Софией и псом Мило.

Ссылки

• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=76118 Статистика на сайте FIFA] (англ.)

</div>

Отрывок, характеризующий Вильярреал, Хосе Луис

– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…