Виндишгрец, Альфред

Альфред Кандид Фердинанд цу Виндишгрец
нем. Alfred Candidus Ferdinand Fürst zu Windisch-Grätz
Австрийский фельдмаршал князь Виндишгрец Литография Иозефа Крихубера.
Дата рождения	11 мая 1787(1787-05-11)
Место рождения	Брюссель
Дата смерти	21 марта 1862(1862-03-21) (74 года)
Место смерти	Вена
Принадлежность	Австрийская империя Австрийская империя
Род войск	кавалерия
Звание	фельдмаршал
Сражения/войны	Война третьей коалиции Война пятой коалиции Война шестой коалиции Революция 1848—1849 годов в Австрийской империи
Награды и премии	Константиновский орден Святого Георгия (Пармское герцогство)

Князь А́льфред Канди́д Фердина́нд цу Ви́ндишгрец (нем. Alfred Candidus Ferdinand Fürst zu Windisch-Grätz; 11 мая 1787, Брюссель — 21 марта 1862, Вена) — австрийский фельдмаршал (1848), который командовал подавлением восстаний в Праге, Вене и Венгерского восстания 1848—1849 годов.

Семья

Представитель штирийского рода Виндишгрецев. Сын графа Иосифа фон Виндишгреца (1744—1802), камергера эрцгерцогини Марии Антуанетты. В 1804 году получил от императора титул имперского князя.

В 1817 году женился на принцессе Марие Элеоноре (1796—1848), дочери 6-го князя фон Шварценберг. Семеро детей.

Военная карьера

В 1804 году поступил на военную службу обер-лейтенантом во 2-й уланский полк Шварценберга. Участвовал в антифранцузских кампаниях, в 1805 году сделан ротмистром, сражался под Ульмом. В войне с Францией 1809 года был тяжело ранен при Асперне.

В 1813 году был уже подполковником, отличился в Лейпцигском сражении.

В кампании 1814 года получил чин полковника, заслужил Рыцарский крест ордена Марии Терезии. В 1815 году назначен военным комендантом австрийских войск в Париже, позже командовал бригадой и дивизией в Праге, в 1833 году получил звание фельдмаршал-лейтенанта, в 1840 году назначен главнокомандующим войсками в Богемии.

Подавление революций 1848—1849 годов

В дни революции 1848 года в Вене находился в столице, где обсуждал возможность назначения командующим наблюдательной армии по случаю революции во Франции. В связи с неблагоприятным развитием событий в Вене 14 марта получил чрезвычайные полномочия для разрешения беспорядков, но принял столь суровые меры, что император отослал его в Прагу.

Вскоре волнения начались и в Праге, в результате стрельбы 11 июня 1848 года была убита его жена, а старший сын ранен. Виндишгрец стянул к Праге войска, объявил Прагу на осадном положении, приступил к бомбардировке Праги и Градчан и к 17 июня жестоко подавил мятеж.

Когда 6 октября в Вене началось восстание (в этот день был повешен австрийский военный министр Латур), 16 октября 1848 года получил звание фельдмаршала и главное командование над всеми австрийскими войсками (кроме Итальянского корпуса Радецкого), к 31 октября штурмом взял столицу и устроил там жестокую расправу над повстанцами (в числе расстрелянных оказался депутат Франкфуртского собрания Роберт Блум).

Далее возглавил поход против Венгерского восстания: одержал победу над генералом Дембинским при Капольна, но далее действовал неудачно, потерпел поражение от Гёргея при Гёдёлё и Ишасеге, отступил к Пешту и 12 апреля 1849 года отстранен от командования.

Последние годы жизни

Получил назначение командующим в Ольмюц. В 1850 году получил Большой крест ордена Марии Терезии.

В 1859 году выполнял миссию в Берлин, с 1861 года был членом Палаты господ.

Известна его цитата, как нельзя лучше характеризующая отношение к людям:

Человек начинается только с барона»

Источники

• Windisch-Graetz, Alfred Fürst von // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB), Band 43. — 1898. — S. 390—415.
• Виндишгрец, Альфред Кандид Фердинанд // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Виндишгрец, Альфред

– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.