Винкельман, Генри

Генри Герард Винкельман (нидерл. Henri Winkelman) (17 августа 1876, Маастрихт — 27 декабря 1952, Сустерберг) — голландский военный деятель, генерал (6 февраля 1940).

Биография

Образование получил в Военной академии в Бреда в 1896. Службу начал 11 августа 1896 2-м лейтенантом в 4-м пехотном полку Королевской голландской ост-индской армии. В 1909—1913 и 1917—1924 служил в Министерстве обороны, в 1925—1931 — в Генеральном штабе. С 1 ноября 1931 командир 4-й дивизии, 1 мая 1934 вышел в отставку. Однако после начала 2-й мировой войны, 1 ноября 1939, вернулся в армию и был назначен командующим ПВО района Утрехт—Сустерберг. 6 февраля 1940 занял пост главнокомандующего сухопутными и морскими силами Нидерландов. После того как 10 мая 1940 немецко-фашистские войска перешли германо-голландскую границу в рамках Голландской операции он от имени королевы Вильгельмины принял на себя всю полноту государственной власти. Считая, что голландская армия не в состоянии противостоять германской агрессии и что дальнейшее сопротивление приведет только к ненужным жертвам, Г. Винкельман принял решение капитулировать. 15 мая 1940 в присутствии командующего 18-й германской армией генерала Г. Кюхлера подписал документ о перемирии. После этого был объявлен военнопленным и интернирован, в лагере для военнопленных провёл всю войну. 12 мая 1945 освобождён и 1 октября того же года уволен в отставку.

Литература

• Залесский К. А. Кто был кто во второй мировой войне. Союзники СССР. М., 2004.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_we/vinkelman_gg.html Биография на сайте Хронос]

Отрывок, характеризующий Винкельман, Генри

«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.