Винников, Исаак Натанович

Винников Исаак Натанович
Место смерти:	Ленинград, СССР
Научная сфера:	семитология, арабистика
Место работы:	ИВ АН СССР, ЛГУ
Учёная степень:	доктор филологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	ЛГУ
Награды и премии:

Исаа́к Ната́нович Ви́нников (1897—1973) — советский учёный, профессор, доктор филологических наук. Основные сферы научных интересов: семитология, арабистика, этнография и фольклористика.

Биография

Родился 26 ноября (9 декабря по новому стилю) 1897 года. в г. Хотимске (ныне Белоруссия) в еврейской семье служащего.

В 1925 году окончил отделение языковедения и литературы факультета общественных наук Ленинградского государственного университета, где его учителями были такие учёные, как Л. Я. Штернберг, П. К. Коковцов, И. Ю. Крачковский.

С 1925 по 1929 годы Винников преподавал на восточном факультете ЛГУ, в 1929—1943 годах работал в Институте этнографии АН СССР (научный сотрудник — с 1929 по 1941, директор — с 1940 по 1942).

В 1936—1941 годах он изучал язык, фольклор и обычаи арабского населения Средней Азии; результатом этих исследований стала защита 19 июня 1941 года докторской диссертации «Арабы в СССР». В 1939—1941 годах работал в Институте Маркса, Энгельса, Ленина (ИМЭЛ), принимая участие в переводе, комментировании и подготовке к изданию некоторых работ К. Маркса. Он является также автором большого исследования о книге Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и её значении для современной этнографии. Занимался также изучением арамейского языка Иерусалимского Талмуда.

После Великой Отечественной войны И. Н. Винников возглавлял на Восточном факультете кафедру ассириологии и гебраистики (1945—1949). В 1946 году он получил звание профессора. В 1943—1953 годах был сотрудником Института востоковедения АН СССР; в 1951—1953 годах — членом группы Ленинградских арабистов, которую возглавлял В. И. Беляев.

Был популярен среди студентов, хотя имел неоднозначную репутацию среди некоторых коллег-учёных. В ходе кампании «борьбы с космополитизмом» в 1949 г. кафедру ассириологии и гебраистики в ЛГУ закрыли и всех профессоров уволили. Aдминистрация Института Востоковедения дважды (в 1948 и 1950 годах) попыталась уволить И. Н. Винникова, но увольнению профессора воспрепятствовал академик И. Ю. Крачковский. Эта конфликтная ситуация рассматривалась лично президентом АН СССР С. И. Вавиловым.

После смерти академика Крачковского И. Н. Винников был освобождён от работы в Институте востоковедения. После воссоздания отделения семитологии в ЛГУ в 1955 году, Винников был профессором восточного факультета, где читал все основные семитологические дисциплины. Среди его учеников — проф. Михаил Львович Гельцер, Г. М. Глускина, Г. М. Демидова и другие известные ученые-семитологи.

Умер 27 июня 1973 года в Ленинграде.

Ссылки

• [www.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_personalities&Itemid=74&person=422 Исаак Натанович Винников]
• [www.eleven.co.il/article/10928 Винников Исаак Натанович]
• [www.ejwiki.org/wiki/Винников,_Исаак Винников Исаак Натанович]

Отрывок, характеризующий Винников, Исаак Натанович

Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.