Виноградов, Владислав Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владислав Петрович Виноградов
Дата рождения

11 сентября 1899(1899-09-11)

Место рождения

Казанская губерния, ныне Медведевский район, Республика Марий Эл

Дата смерти

13 апреля 1962(1962-04-13) (62 года)

Принадлежность

СССР СССР

Годы службы

19161917
1918

Звание

генерал-лейтенант интендантской службы

Сражения/войны

Первая мировая война,
Гражданская война в России,
Великая Отечественная война

Награды и премии

Других государств:

Владислав Петрович Виноградов (11 сентября 1899 — 13 апреля 1962) — советский военачальник, общественный деятель, участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, генерал-лейтенант интендантской службы.





Биография

Родился 11 сентября 1899 года в селе Кузнецово Царевококшайского уезда Казанской губернии (ныне Медведевский район Республики Марий Эл). Отец В. П. Виноградова, Петр Ильич Виноградов, по национальности мариец, после окончания Казанской духовной семинарии в 1897 г. женился на Вере Григорьевне Гальбанской и принял священный сан[1].

Род Гальбанских — старинный священнический род. Основатель рода — сын священника Алексий Иванов с 1802 по 1842 г. служил настоятелем Казанской церкви г. Цивильска[2]. Один из сыновей священника — Евстафий Гальбанский, после учёбы в Чебоксарском духовном училище, решил оставить духовное звание и перешел на гражданскую службу в Цивильский уездный суд[3] Григорий Евстафьевич Гальбанский так же служил в чине губернского секретаря в Спасском уезде Казанской губернии. В 1881 г. у него родилась дочь Вера — мать будущего военачальника. Рано оставшись без родителей, Вера Григорьевна Гальбанская воспитывалась в семье своей тетки, Александры Евстафьевны Астраханцевой, бывшей замужем за сыном чебоксарского городского головы Д. А. Астраханцевым[4].

В 1907 г., после смерти мужа Вера Григорьевна, вместе с сыновьями, переехала в Чебоксары, где у неё оставалось много родственников. Как сын священника Владислав Петрович поступил в Чебоксарское духовное училище, однако в 1916 г., в связи с Первой мировой войной был вынужден прервать обучение и поступить на краткосрочные курсы Казанского военного училища, после окончания которого назначен младшим офицером 94-го пехотного запасного полка, находившегося в Казани; в июне 1917 года был направлен в 163-й полк Юго-Западного фронта. Демобилизовавшись после Великой Октябрьской социалистической революции, Владислав Петрович в 1917 г. вернулся в Чебоксары. В начале 1918 г. умирает его мать. В феврале того же года В. П. Виноградов поступает на работу в военный отдел уездного совета в качестве делопроизводителя, а затем инструктора военного дела. С 1920 г. Владислав Петрович командовал чебоксарским батальоном, а затем полковым округом. В то же время он работал помощником Чувашского областного военного комиссара. В период голода в Чувашии в 1921 — 22 гг. В. П. Виноградов принимал участие в эвакуации голодающих в Туркестан. Как прекрасный спортсмен Владислав Петрович был капитаном чебоксарской футбольной команды. В 1927—1930-х годах В. П. Виноградов был слушателем факультета тыла и снабжения Военной академии имени М. В. Фрунзе, после окончания которой служил на руководящих должностях в штабе Московского военного округа, в Генеральном штабе Красной армии, был начальником кафедры снабжения в Военно-хозяйственной академии РККА.

В августе 1940 г. В. П. Виноградов был назначен заместителем начальника штаба по тылу Западного особого военного округа. В декабре 1941 года полковник Владислав Петрович Виноградов был назначен заместителем командующего войсками Западного, а с 1944 года — 3-го Белорусского фронта по тылу. В конце 1941 г. ему было присвоено звание генерал-майора, а в марте 1943 г. генерал-лейтенанта. С сентября 1944 года по март 1945 года был заместителем председателя Союзной контрольной комиссии в Румынии. 10 — 12 сентября 1944 г. В. П. Виноградов принимал участие в переговорах по вопросу заключения перемирия с Румынией[5].

В период службы в рядах Советской Армии Владислав Петрович был награждён орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Суворова II степени, орденом Кутузова II степени, орденом Богдана Хмельницкого 1-й степени, орденом отечественной войны 1-й степени, орденом «Корона Румынии», многими медалями СССР.

В послевоенные годы, с 31 мая 1946 г. по 3 июля 1948 г. В. П. Виноградов работал заместителем министра путей сообщения СССР, затем начальником штаба тыла Вооруженных сил СССР, заместителем начальника Военной академии тыла и снабжения по научной и учебной работе.

Выйдя в отставку Владислав Петрович продолжал активно заниматься общественной работой. Большой вклад В. П. Виноградов внес в развитие шахмат в СССР, долгое время он возглавлял шахматные федерации СССР и РСФСР.

Владислав Петрович Виноградов был человеком высокой культуры, владел английским, французским, немецким, румынским, латинским, древнегреческим языками. Он был автором ряда статей по вопросам военного снабжения, шахматной теории, редактором сборника по истории шахмат в СССР[6].

Скончался Владислав Петрович 13 апреля 1962 г. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. В старом здании Республиканского краеведческого музея (в здании Успенской церкви) имелся специальный стенд, посвященный боевым заслугам В. П. Виноградова.

Напишите отзыв о статье "Виноградов, Владислав Петрович"

Примечания

  1. Справочная книга Казанской епархии. — Казань. — 1904 г. — С. 449.
  2. Государственный исторический архив Чувашской Республики (ГИА ЧР), Ф. 225, Оп. 2, Д. 241, Л. 167—168: Там же, Ф. 228, Оп. 1, Д. 1, Л. 198—199.
  3. Там же, Ф. 227, Оп. 1, Д. 3, Л. 68; Там же, Ф. 89, Оп. 1, Д. 223, Л. 206, 241.
  4. Там же, Ф. 157, Оп. 1, Д. 28, Л. 321—322.
  5. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. — М., 1946. — Т. 2. — С. 204—212.
  6. Напр. Виноградов В. П. Сталинская наука о службе тыла // Военная мысль. — 1940. — № 4. — С. 17 — 25; Советские шахматисты в борьбе за первенство мира. — М., 1954.

Литература

  • Владислав Петрович Виноградов : 1899—1962. Крупный организатор тыловой службы / подгот. В. И. Кудявнин, В. Ф. Степанов // Военачальники. — Чебоксары, 2004. — С. 101—112.
  • Кудявнин В. И. Виноградов Владислав Петрович / В. И. Кудявнин // Чувашская энциклопедия. — Чебоксары, 2006. — Т. 1 : А-Е. — С. 318—319.
  • Кудявнин В. От прапорщика до генерала : недавно исполнилось 100 лет со дня рождения генерала В. П. Виноградова / В. Кудявнин // Советская Чувашия. — 2000. — 12 апр.

Ссылки

  • library.mari-el.ru/kalend_znam_dat_2009_8.shtml
  • www.lib.cap.ru/w_20090910.asp
  • shahmatc.ru/534/


Отрывок, характеризующий Виноградов, Владислав Петрович

– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!