Виноградов, Павел Семёнович

Павел Семёнович Виноградов
Место рождения	дер. Сувидово, Тверская губерния, Российская империя
Место смерти	пропал без вести на Волховском фронте
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1919—1942
Звание
Командовал	25-й стрелковый корпус 191-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии

Павел Семёнович Виноградов (18 декабря 1901, деревня Сувидово, Тверская губерния — октябрь 1942, пропал без вести на Волховском фронте) — советский военный деятель, полковник (1938 год).

Биография

Павел Семёнович Виноградов родился 18 декабря 1901 года в деревне Сувидово Тверской губернии.

Гражданская война

В марте 1919 года был призван в ряды РККА, после чего в должности командира взвода курсантов принимал участие в боевых действиях на Северном Кавказе.

Межвоенное время

В 1921 году закончил Московские пехотные командные курсы, а в 1924 году — окружные повторные курсы среднего комсостава, после чего служил на должностях командира батальона, помощника начальника штаба стрелкового полка и начальника полковой школы.

По окончании курсов усовершенствования командного состава по разведке в апреле 1929 года Виноградов был назначен на должность помощника начальника оперативной части штаба дислоцированной в Каменске 13-й Дагестанской стрелковой дивизии (Северо-Кавказский военный округ), в мае 1931 года — на должность начальника штаба 37-го стрелкового полка, а в январе 1932 года — на должность начальника 1-й части штаба 94-й стрелковой дивизии (ОКДВА, Сибирский военный округ).

В апреле 1933 года Виноградов был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, по окончании которой с марта 1936 года находился в распоряжении Разведывательного управления РККА и в октябре 1938 года был назначен на должность помощника командира 6-й стрелковой дивизии (Орловский военный округ), в августе 1939 года — на должность преподавателя кафедры общей тактики Военной академии имени М. В. Фрунзе, в январе 1941 года — на должность преподавателя Высшей спецшколы Генштаба, а в марте 1941 года — на должность начальника штаба 46-го стрелкового корпуса (Харьковский военный округ).

Великая Отечественная война

В начале Великой Отечественной войны назначен на должность начальника штаба 25-го стрелкового корпуса, входившего в состав 19-й армии, находившейся в резерве Ставки ВГК, а в начале июля 1941 года переданной Западному фронту, в составе которого вступил в тяжёлые боевые действия во фронтовом контрударе в районе Витебска в ходе Смоленского сражения. Во второй половине июля противник, прорвав оборону армии, окружил корпус западнее Смоленска. С 17 июля полковник Виноградов временно командовал корпусом вместо пропавшего без вести генерал-майора С. М. Честохвалова. Корпус под его командованием принимал участие в боевых действиях в ходе Смоленского сражения. 22 июля корпус был выведен в резерв Западного, а затем Юго-Западного фронтов, а 25 августа — расформирован.

В сентябре 1941 года назначен на должность командира 191-й стрелковой дивизии (4-я армия, Волховский фронт), которая принимала участие в ходе Тихвинских оборонительной и наступательной операций. За мужество, храбрость и умелое руководство боем полковник Павел Семёнович Виноградов был награждён орденом Ленина.

В декабре 1941 года был назначен на должность начальника штаба 4-й армии, а в марте 1942 года — на должность начальника штаба 2-й ударной армии. В мае 1942 года был назначен на должность заместителя начальника штаба Волховского фронта.

В октябре 1942 года полковник П. С. Виноградов, находясь в боевых порядках частей фронта, пропал без вести.

Награды

• Орден Ленина (17.12.1941);
• Орден Красной Звезды (14.03.1938);
• Медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (1938)

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 122—123. — ISBN 5-901679-08-3.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 3. — С. 470—472. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0382-3.

Отрывок, характеризующий Виноградов, Павел Семёнович

– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.