Винсент Валентайн
Винсент Валентайн | |
ヴィンセント・ヴァレンタイン Vincent Valentine | |
Концепт-арт Винсента Валентайна для Final Fantasy VII | |
Игровая серия | |
---|---|
Первое появление | |
Художник | |
Озвучивание |
Японская версия |
Дополнительная информация | |
Дата рождения |
13 октября 1950 года |
Возраст |
57 (Final Fantasy VII) |
Место рождения |
Мидгар |
Рост |
1,83 м |
Оружие |
Пистолеты |
Винсент Валентайн (яп. ヴィンセント・ヴァレンタイン винсэнто варэнтайн, англ. Vincent Valentine) — секретный персонаж компьютерной игры Final Fantasy VII и её сюжетных ответвлений. Его дизайном занимался художник Тэцуя Номура. Винсент — главный герой игры Dirge of Cerberus: Final Fantasy VII и её дополнения на мобильные телефоны Dirge of Cerberus: Lost Episode. В японской версии его озвучивает сэйю Сёго Судзуки, а в английской — Стивен Блум.
Биография
Винсент — это бывший Турк, член тайной полиции корпорации Шинра. За тридцать лет до событий игр ему поручили охранять Лукрецию Кресцент, учёную, в которую Винсент был влюблён. После серии научных экспериментов доктора Ходжо с клетками инопланетного существа Дженовы Лукреция родила главного злодея Final Fantasy VII Сефирота. Через некоторое время Ходжо провёл научные опыты и над Винсентом: он генетически модифицировал его таким образом, чтобы Винсент не старел и обладал при этом огромной силой. Если Клауд находит Винсента в Final Fantasy VII, он присоединяется к нему, чтобы отомстить Ходжо.
Отец Винсента — Гримуар Валентайн — обучал сына стрелковому делу. Сам же Гримуар часто наведывался в лабораторию к Лукреции. Он был хорошо знаком с этой юной особой. Гримуар не раз участвовал в экспериментах, но был не подопытным, а свидетелем. Когда Лукреция изучала клетки Дженовы, ампула, где находились клетки, лопнула и некоторые клетки попали в тело Гримуара, через несколько минут он погиб. В архивах его засекретили и скрыли от сына. Винсента отправили в Нибельхейм. Он узнал об отце практически всё. Он хотел отомстить учёным, но он был побеждён. Вскоре он смирился со всем этим бредом и принял всё как есть. Известия о том, что Лукреция беременна быстро разнеслись. Винсент постоянно ходил с ней и оберегал её, но потом он узнал, что Лукреция подвергла себя и своего будущего ребёнка ужасным экспериментам. Опровергая теорию о том, что Лукреция всё-таки согласилась на этот эксперимент, Винсент вернулся в Мидгар, но не надолго. Вскоре он вернулся в Нибельхейм. Винсент пошёл против учёных, в результате чего и был застрелен. Ходжо проводил над ним ужасные эксперименты. В результате Лукреция, отчаявшаяся, что её муж хладнокровный убийца, помогла Валентайну, сделав из него вместилище монстров. Винсент на время погиб, но потом снова ожил, в то время, как Лукреция уже была мертва, а ужас вселенной и планеты рос.
Винсент очень загадочный персонаж на протяжении всей компиляции Final Fantasy. Когда он был Турком, его характер отображал его внешность. Немного замкнутый в себе, стеснительный. У него короткие каштановые волосы, тёмно-карие глаза и слегка смуглая кожа. Одет он в классическую униформу Турков. В общем, когда Винсент был лишь Турком, то отличительных черт у него практически не было.
Когда же он был похоронен в особняке Нибельхейма и когда его нашёл Клауд, Винсент заметно изменился. Вместо стеснительного из него получился грозный и замкнутый оборотень. Внешность его сильно изменилась после 30 лет в летаргическом сне. Его волосы стали длиннее, почти достигая поясницы. Одет он в чёрную кожаную куртку, кожаные штаны, перетянутые тугим ремнём. Красный плащ является неотъемлемой частью Хаоса, так как плащ — это его крылья. Так же Винсент имеет множество шрамов по всему телу. Стальная перчатка на правой руке тому доказательство. Лишившись руки вследствие эксперимента, Винсент заимел себе стальной протез. Теперь как и у Баррета у Винсента вместо руки протез.
Винсент был хорошо воспринят критикой, и его неоднократно называли одним из лучших персонажей серии.
См. также
|
Напишите отзыв о статье "Винсент Валентайн"
Отрывок, характеризующий Винсент Валентайн
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.