Винью Верде

Ви́нью-ве́рде (порт. Vinho Verde — «зелёное вино») — португальское вино из провинции Минью, расположенной на севере Португалии. Название вина скорее указывает на его свежесть, чем на цвет продукта. Предназначено для употребления в течение первого года после разлива.

Отличительная черта винью-верде — лёгкая шипучесть. Причина выделения пузырьков газа — продолжающаяся в бутылке малолактическая ферментация. Чтобы скрыть мутный осадок, вино традиционно разливают по непрозрачным бутылкам. Формально оно не считается полуигристым, т.к. давление внутри бутылки не превышает 1 атм. Современные вина с целью экономии времени и затрат, как правило, подвергаются специальному газированию ещё до разлива в бутылки.

Распространение кукурузы на севере Португалии нанесло удар по местному виноделию. Крестьяне были вынуждены возделывать лозы на закраинках полей, подвязывая их к изгородям и деревьям. Для сбора урожая традиционно использовались высокие лестницы. Другое объяснение пристрастия местных виноградарей к высоким шпалерам — характерный для региона Минью высокий уровень осадков, из-за которого урожай винограда подвержен гниению.

Около 11 % вина экспортируется, в основном во Францию, США и Германию. Наиболее раннее документальное свидетельство экспорта этого вина в Англию датируется 1788 годом.

Отрывок, характеризующий Винью Верде

– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».