Вирджиния Медичи

Вирджиния Медичи итал. Virginia de Medici<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти неизвестного.</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб герцогства Модены и Реджо</td></tr>
Герцогиня Модены и Реджо
27 октября 1597 — 15 января 1615
Предшественник:	Маргарита Гонзага
Преемник:	Изабелла Савойская
Герцогиня Феррары
27 октября 1597 — 15 января 1598
Предшественник:	Маргарита Гонзага
Преемник:	титул упразднён
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	29 мая 1568(1568-05-29) Флоренция, великое герцогство Тосканское
Смерть:	15 января 1615(1615-01-15) (46 лет) Модена, Моденское герцогство
Место погребения:	церковь святого Викентия, Модена
Род:	Медичи → д’Эсте
Отец:	Козимо I, великий герцог Тосканы
Мать:	Камилла Мартелли
Супруг:	Чезаре, герцог Модены и Реджо
Дети:	сыновья: Альфонсо, Луиджи, Ипполито, Никколо, Борсо, Форесто; дочери: Джулия, Лаура, Катерина, Анджела

Вирджи́ния Ме́дичи (итал. Virginia de Medici; 29 мая 1568, Флоренция, Великое герцогство Тосканское — 15 января 1615, Модена, Моденское герцогство) — принцесса из дома Медичи, дочь Козимо I, великого герцога Тосканского, родившаяся после его отречения в морганатическом браке и впоследствии им узаконенная по принципу per subsequens; в замужестве — герцогиня Модены и Реджо, номинальная герцогиня Феррары.

Многодетная мать. Правительница, защитившая автономию города Модены от посягательств со стороны подесты и судьи. Она была выдана родственниками замуж против воли. Этот факт и измены супруга привели герцогиню к психическому расстройству, ставшему причиной её преждевременной смерти. По слухам была отравлена мужем. Является действующим лицом бестселлера Кьяры Гвидарини «Я, Вирджиния» (2010).

Биография

Ранние годы

Вирджиния Медичи родилась во Флоренции 29 мая 1568 года. Она была дочерью Козимо I, великого герцога Тосканы, и его любовницы Камиллы Мартелли. Отец её был сыном известного кондотьера Джованни делле Банде Нере и Марии Сальвиати, внучки Лоренцо Великолепного. Мать принадлежала к влиятельным семьям флорентийских патрициев Мартелли и Содерини, она была дочерью Антонио Мартелли и Фьямметты, урожденной деи Содерини.

Вирджиния родилась после отречения отца от престола в пользу её единокровного брата Франческо. 29 марта 1570 года во Флоренции, по совету папы Пия V, Козимо сочетался морганатическим браком с Камиллой. Это позволило ему узаконить Вирджинию по принципу «per subsequens». С этого времени та жила с родителями, летом на вилле Кастелло близ Флоренции, зимой в Пизе. Законные дети великого герцога с неприязнью относились к её матери и сразу после смерти отца заточили Камиллу в монастырь.

По достижении Вирджинией совершеннолетия старшие члены дома Медичи начали переговоры с домом Сфорца о её замужестве. Она была помолвлена с Франческо Сфорца, графом ди Санта-Фьора, но свадьба не состоялась, так как жених предпочёл церковную карьеру и стал кардиналом. Тогда было принято решение выдать её замуж за представителя дома Эсте. Этот союз должен был улучшить отношения между двумя семьями и прорвать изоляцию великого герцогства Тосканского со стороны других итальянских государств. Единокровный брат кардинал Фердинандо, будущий великий герцог Тосканы, договорился с кардиналом Луиджи д’Эсте о браке его племянника и Вирджинии. Большую роль в заключении этого союза сыграла Бьянка Каппелло, вторая жена великого герцога Франческо.

Замужество

6 февраля 1586 года во Флоренции Вирджиния была выдана замуж за Чезаре (08.10.1552 — 11.12.1628), будущего номинального герцога Феррары, герцога Модены и Реджо, суверенного князя Карпи, князя Священной Римской империи, герцога Монтаржи и Шартре, маркграфа Монтеккьо, графа Жизора, виконта Кана, Байе и Фалеза, владельца Сассуоло; сына Альфонсо, маркграфа Монтеккьо и Джулии делла Ровере, принцессы Урбинской. В честь этого события во Флоренции состоялась премьера комедии «Друг Фидо» с интермедией на стихи и музыку Джованни Барди и музыку Алессандро Стриджо и Кристофано Мальвецци, а в Ферраре поэт Торквато Тассо посвятил молодожёнам кантату.

В этом браке родились шестеро сыновей и четыре дочери:

• Джулия (22.05.1588 — 1645), принцесса Моденская и Реджийская, умерла незамужней;
• Альфонсо (22.10.1591 — 24.05.1644), герцог Модены и Реджо под именем Альфонсо III, суверенный князь Карпи, князь Священной Римской империи, маркграф Монтеккьо и владелец Сассуоло; сочетался браком с принцессой Изабеллой Савойской (02.03.1591 — 22.08.1626), после смерти которой стал монахом-капуцином под именем брата Иоанна Баптиста из Модены;
• Луиджи (27.03.1594 — 1664), принц Моденский и Реджийский, маркграф Монтеккьо, маркграф Скандиано, генерал в армиях Священной Римской империи, Венецианской республики и Моденского герцогства, правитель Модены;
• Лаура (24.03.1594 — 1630), принцесса Моденская и Реджийская, сочеталась браком с Алессандро I Пико (1566 — 02.12.1637), принцем Мирандолы и маркграфом Конкордии;
• Катерина (1595 — 1618), принцесса Моденская и Реджийская, умерла в юном возрасте;
• Ипполито (1599 — 1647), принц Моденский и Реджийский, кавалер Мальтийского ордена, командор ордена Святого Гроба Господня в Иерусалиме;
• Никколо (1601 — 1640), принц Моденский и Реджийский, капитан в армии Священной Римской империи; сочетался браком со Свевой д’Авалос д’Аквино д’Арагона (25.02.1594 — 04.07.1641), вдовствующей княгиней Конка;
• Борсо (1605 — 28.12.1657), принц Моденский и Реджийский, полковник в армии Священной Римской империи и генерал в армии Французского королевства, сочетался браком с принцессой Ипполитой д’Эсте (1620 — 1656);
• Форесто (1606 — 1639), принц Моденский и Реджийский, капитан отряда добровольцев в армии Священной Римской империи;
• Анджела (ум. 1651), принцесса Моденская и Реджийская, монахиня-клариссинка под именем сестры Анджелы Екатерины, аббатиса монастыря святой Клары в Карпи.

В конце февраля 1586 года Вирджиния и Чезаре прибыли в Феррару. Они остановились в палаццо Диаманти, который им уступил кардинал Луиджи Д’Эсте, дядя супруга, впоследствии завещавший ему всё своё имущество. В замужестве Вирджиния получила и утратила ряд титулов. В 1587 году Чезаре стал вторым маркграфом Монтеккьо, а она соответственно стала маркграфиней. После пресечения законной линии дома Эсте стараниями дяди Альфонсо II, не оставившего прямых наследников, Чезаре унаследовал все владения дома. Таким образом, с 27 октября 1597 года Вирджиния носила титулы герцогини Феррары, герцогини Модены и Реджо, суверенной княгини Карпи, княгини Священной Римской империи, герцогини Монтаржи и Шартре, графини Жизора и виконтессы Кана, Байе и Фалеза. Однако, если император Рудольф II признал за её мужем право на владения в империи, то папа Климент VIII не признал его суверенитета над владениями дома в Папской области. 15 января 1598 года герцогство Феррары было упразднено. Двор переехал в Модену. В 1599 году Чезаре получил во владение сеньорию Сассуоло. В 1601 году Парижский парламент лишил его всех доменов и титулов во Французском королевстве.

Безумие и смерть

В 1596 году в поведении Вирджинии проявились первые признаки безумия. Приступы заболевания сопровождали её до самой смерти. Тем не менее она прекрасно справлялась с обязанностями матери многодетного семейства и оказалась умной и дальновидной правительницей. В январе 1601 года в отсутствие герцога, который находился в Реджо, беременная герцогиня самостоятельно управляла Моденой. В это время она пресекла попытку со стороны подесты и судьи Модены лишить город самоуправления. Однако, Вирджиния не научилась контролировать вспышки гнева. В марте 1608 года, когда её духовник, иезуит Джером Бондинари назвал герцогиню бесноватой, та набросилась на него с криками и чуть не забила палкой до смерти. Над ней были проведены сеансы экзорцизма, во время которых выяснилось, что толчком к психическому расстройству Вирджинии послужило то, что она против воли была выдана замуж. Болезненное состояние герцогини ухудшалось из-за измен супруга. Изгнание из неё бесов окончательно свело Вирджинию с ума. Рассудок вернулся к ней только в день смерти. На смертном одре она благословила всех своих детей и тихо скончалась.

Вирджиния Медичи умерла 15 января 1615 года в Модене. Появились слухи, что она была отравлена мужем. На заупокойной службе 27 февраля в кафедральном соборе эпитафию об умершей герцогине произнёс иезуит Агостино Маскарди. Она была похоронена в усыпальнице дома Эсте в церкви святого Викентия в Модене.

Генеалогия

Предки Вирджинии Медичи

Пьерфранческо, сын Лоренцо Медичи (1430 – 1476)                 Джованни Медичи (1467 – 1498)                         Лаудомия Аччайоли (1420 – 1467)                 Джованни, сын Джованни Медичи (1498 – 1526)                               Галеаццо Мария Сфорца (1444 – 1476) герцог Милана               Катерина Сфорца (1463 — 1509)                         Лукреция Ландриани (род. ок. 1440)                 Козимо I Медичи (1519 – 1574) великий герцог Тосканы                                   Джованни Сальвиати (1419 – 1472)                 Якопо Сальвиати (1461 – 1533)                         Элена Гонди-Буондельмонти (1437 – 1503)                 Мария Сальвиати (1499 – 1543)                               Лоренцо, сын Пьеро Медичи (1449 – 1492)                 Лукреция Медичи (1470 – 1553)                         Клариче Орсини (1453 — 1488)                 Вирджиния Медичи, герцогиня Модены и Реджо                                           Доменико Мартелли                         Антонио Мартелли                               Камилла Мартелли (1545 – 1590)                                     Никколо деи Содерини                         Фьямметта деи Содерини

Литература

• Cesati F. [books.google.ru/books?id=gqLpAAAAMAAJ&q=Virginia+de%27+Medici&dq=Virginia+de%27+Medici&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiRgcj556zKAhXF6HIKHbmPC9E4KBDoAQg4MAQ The Medici: story of a European dynasty] : [англ.]. — Firenze : La mandragora, 1999. — P. 81, 82, 136, 141. — 143 p. — ISBN 978-8-88-595737-4.</span>
• Chiusole A. [books.google.ru/books?id=uj1JAAAAcAAJ&pg=PA574&lpg=PA574&dq=Virginia+de+Medici+sposata&source=bl&ots=lnJdTgCNhV&sig=n8fs0dsha0dVGAeepga6-yAdiY0&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiY3_GjqK_KAhVEvHIKHQy1Cis4ChDoAQgqMAM#v=onepage&q=Virginia%20de%20Medici%20sposata&f=false La genealogia delle cose piu illustri di tutto il mondo, principiando da Adamo nostro primo Padre, e continuando sino al tempo presente] : [итал.]. — Venezia : Giambattista Recurti, 1743. — P. 566, 574. — 666 p.</span>
• Siebenkees J. Ph. [books.google.ru/books?id=BVAIAAAAQAAJ&pg=PA119&dq=Virginia+de%27+Medici&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjM1fiOx6zKAhVqnHIKHcbiAYwQ6AEIIzAB#v=onepage&q=Virginia%20de'%20Medici&f=false The life of Bianca Capello, wife of Francesco de Medici] : [англ.]. — Liverpool : J. M’creery, 1797. — P. 119, 124. — 189 p.</span>
• Zuccala G. [books.google.ru/books?id=pv1JAAAAIAAJ&pg=PA266&lpg=PA266&dq=Virginia+de%27+Medici+pazza&source=bl&ots=wd_4KO1Ae1&sig=xd472Q1AH1K2sRO6EQ-cUHifAaI&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjg_KLjoq_KAhWpwHIKHZGVBPw4ChDoAQgeMAE#v=onepage&q=Virginia%20de'%20Medici%20pazza&f=false Della vita di Torquato Tasso libri due] : [итал.]. — Milano : Tipografia di commercio al bocchetto, 1819. — P. 266. — 368 p.</span>

Отрывок, характеризующий Вирджиния Медичи

– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.