Вирен, Роберт Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Роберт Николаевич Вирен
Дата рождения

6 января 1857(1857-01-06)

Место рождения

Новгород

Дата смерти

14 марта 1917(1917-03-14) (60 лет)

Место смерти

Кронштадт

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

ВМФ

Звание

адмирал

Командовал

Черноморский флот

Сражения/войны

Русско-японская война,
Первая мировая война

Награды и премии

Роберт Николаевич Вирен (6 января 1857 — 14 марта 1917) — российский адмирал (1 марта 1915 года), с 8 апреля 1907 года по 1908 год исполнял должность главного командира Черноморского флота.





Биография

Внешние изображения
[funeral-spb.ru/necropols/kronshtadtskoeluter/viren/img/3.jpeg Памятник на могиле]

Родился в дворянской семье; кроме Роберта, в ней было пятеро сыновей и четыре дочери. Отец, Николай Иванович Вирен, преподавал историю в Новгородской гимназии, а позднее был директором Омской учительской семинарии.

Окончил Морской кадетский корпус (1877), Минный офицерский класс (1884), Николаевскую морскую академию (1899).

В 1880—1883 годах на клипере «Стрелок» находился в загранплаваниях, затем служил на Балтийском флоте. В 1883 году произведен в чин лейтенанта и награждён орденом Святого Станислава 3-й степени. В 1886 году зачислен в минные офицеры 1-го разряда. В 1888 году награждён орденом Святой Анны 3-й степени. В 1889—1891 годах в должности минного офицера на броненосце «Пётр Великий» совершил заграничное плавание. В 1891 году зачислен на оклад по чину капитан-лейтенанта.

С 1891 по 1894 годы преподавал минное дело великому князю Георгию Александровичу. С 1894 года капитан 2-го ранга, командовал мореходной канонерской лодкой «Посадник» (1896—1897), учебным судном «Верный» (1898—1899), броненосцем береговой обороны «Стрелец» (1900).

В высшей степени дисциплинарен и исполнителен. Отличный морской офицер, знающий и любящий морское дело. При отправлении службы очень строг и требователен, большой педант. Мало доверчив к своим подчиненным офицерам. Очень заботлив о своем судне равно и о подчиненных ему чинах. Для выполнения военно-политических поручительств и представительств в иностранных водах в международной обстановке безусловно пригодный офицер

— Из аттестации, подписанной вице-адмиралом К. П. Никоновым 28 июля 1903 года

С 1901 года капитан 1-го ранга и командир крейсера I ранга «Баян». С возвращением 1-й Тихоокеанской эскадры после боя 28 июля 1904 года в Жёлтом море стал флаг-капитаном контр-адмирала князя П. П. Ухтомского. 23 августа 1904 года за отличие произведён в контр-адмиралы и назначен командующим отдельным отрядом судов, находящихся в Порт-Артуре. В конце ноября 1904 года ранен; после сдачи крепости находился в японском плену. За участие в боях у Порт-Артура награждён золотой саблей с надписью «За храбрость» (14 марта 1904 года — за бой 27 января), орденами Святого Георгия 4-й степени (1 июня 1904 года) и Святого Станислава 1-й степени с мечами (19 марта 1907 года).

По возвращении из плена назначен младшим флагманом Черноморской флотской дивизии (1906), затем начальником учебно-артиллерийского отряда Балтийского флота (1906—1907), исполняющим должность главного командира Черноморского флота и портов Чёрного моря (1907—1908).

С 1909 года главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта, вице-адмирал. Член Адмиралтейств-совета (1908—1909). Стремился к поддержанию строгого порядка и дисциплины, отличался взыскательностью и придирчивостью; улучшил подготовку специалистов флота.

16 февраля 1915 года Вирен стал адмиралом. В 1916—1917 годах он был делегатом от Морского министерства во Временном совете главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской Империи. В 1916 году за личную отвагу при предотвращении пожара и взрыва пороховых погребов Петровского форта в Кронштадте был представлен к ордену Святого Георгия 3-й степени.

Убит революционными матросами во время Февральской революции 1 марта 1917 года (заколот штыками на Якорной площади Кронштадта).

Был похоронен на лютеранском (Немецком) кладбище в Кронштадте.

Семья

Р. Н. Вирен был женат на Надежде Францевне Александровой (28 августа (9 сентября1860 — 23 января 1950) — дочери действительного статского советника, директора реального училища. У них дети: Надежда (1885 — 06.04.1971), в замужестве Реманова; Николай (05.03.1886—02.09.1943); Георгий (04.03.1895 — после 1974); Алексей (1897 — 26.08.1975). Георгий и Алексей умерли в США. И мать и дочь похоронены в крипте храма Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанах[1]

Награды

За свою многолетнюю службу Р. Н. Вирен был удостоен высших российских орденов до ордена Св. Владимира 2-й степени включительно, также был кавалером многих иностранных орденов.

Напишите отзыв о статье "Вирен, Роберт Николаевич"

Примечания

  1. Чичерюкин-Мейнгард В. Г. Русский воинский некрополь в Праге // Русское прошлое. — Кн. 8. — СПб., 1998.

Источники

  • [www.hrono.ru/biograf/bio_we/viren.html Роберт Николаевич Вирен] на сайте «Хронос»
  • [www.belrussia.ru/page-id-948.html Вирен Роберт Николаевич]
  • [funeral-spb.ru/necropols/kronshtadtskoeluter/viren/ ВИРЕН Роберт Николаевич (1856—1917)]

Отрывок, характеризующий Вирен, Роберт Николаевич

– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.