Вирко, Сергей Васильевич

Сергей Васильевич Вирко
Дата рождения	1926(1926)
Место рождения	д. Ратайчицы, гмина Ратайчицы, Брестский повет Полесское воеводство, Польша ныне Каменецкий район Брестской области
Дата смерти	4 февраля 1945(1945-02-04)
Место смерти	Викбольд, округ Кёнигсберг, Восточная Пруссия, Германия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Звание	гвардии
Часть	252-й гвардейский стрелковый полк, 83-я гвардейская стрелковая дивизия
Командовал	наводчик пулемёта
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Васильевич Вирко (1926 год, деревня Ратайчицы, гмина Ратайчицы, Брестского повета, Полесского воеводства, Польша (ныне Каменецкого района Брестской области, Белоруссия) — 4 февраля 1945 года, Викбольд, Германия (ныне посёлок Отважное, Россия)) — участник Великой Отечественной войны, наводчик пулемёта 3-го стрелкового батальона 252-го гвардейского стрелкового полка, 83-й гвардейской стрелковой дивизии, 8-го гвардейского стрелкового корпуса, 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта, младший сержант. Закрыл своим телом амбразуру пулемёта.

Биография

Родился в 1926 году в деревне Ратайчицы в Западной Белоруссии. С 1941 по 1944 год находился в районе, оккупированном Германией.

Призван в РККА Каменецким РВК 6 августа 1944 года, вскоре после освобождения Брестской области советскими войсками.

С 1944 года принимал участие в боях в ходе Великой Отечественной войны.

В начале февраля 1945 года являлся наводчиком пулемёта в 83-й гвардейской стрелковой дивизии, которая в ходе Восточно-Прусской операции в тяжёлых боях пыталась прорвать оборону противника южнее Кёнигсберга и выйти к морю. На пути стрелкового батальона находилось селение Викбольд, где противник оборонялся в старом замке. Огнём из пулемёта, расположенного перед входом в замок, контролировались все подходы к замку. Младший сержант Вирко взялся уничтожить пулемёт и пополз к нему, вооружившись гранатами, но по пути был обнаружен противником и обстрелян. Гранатами пулемётную точку не удалось уничтожить, и тогда Вирко, будучи уже раненым, навалился на ствол пулемёта, закрыв его собой. Данных о захоронении не имеется.

Был награждён посмертно орденом Отечественной войны 1 степени.

Именем Сергея Вирко названа улица в г. Каменец, Белоруссия.

Ссылки

• [www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=56128797 Донесение о безвозвратных потерях в ОБД «Мемориал»]
• [www.podvignaroda.ru/?n=39247908 Наградной лист]

Отрывок, характеризующий Вирко, Сергей Васильевич

Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…