Виртингер, Вильгельм
| Вильгельм Виртингер | |
| Wilhelm Wirtinger | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Венский университет |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известные ученики: |
Вильгельм Бляшке |
| Награды и премии: | |
Вильгельм Виртингер (нем. Wilhelm Wirtinger; 15 июля 1865, Ибс-на-Дунае, Австрийская империя — 15 января 1945, там же) — австрийский математик, наиболее известный благодаря вкладу в геометрию. Виртингер окончил Венский университет, где в 1890 году получил степень хабилитированного доктора. В 1907 году учёный был награждён Медалью Сильвестра[1].
Содержание
Биография
Вильгельм Виртингер родился в Ибсе-на-Дунае. Он окончил Венский университет, где в 1887 году получил степень доктора философии по математике[2]. Его научным руководителем был Эмиль Вейр[en][1]. В юности Виртингер путешествовал по Германии, и прошёл обучение в Берлинском университете имени Гумбольдта и Гёттингенском университете[1]. В 1890 году он был повышен до хабилитированного доктора[1].
В 1895 году Виртингер занял должность профессора в Венском университете, но в том же году перевёлся в Инсбрукский университет имени Леопольда и Франца[1]. В 1896 году учёный опубликовал работу о θ-функции, получившую положительную реакцию у ведущих математиков мира[1].
В 1905 году Виртингер вернулся в Венский университет. В 1907 году он был удостоен Медали Сильвестра, вручаемой Лондонским королевским обществом за выдающиеся заслуги в области математики[1]. В 1931 году учёный вступил в Баварскую академию наук[1].
Виртингер опубликовал за свою жизнь большо́е количество работ (согласно статье Ганса Гонриха, их было 71[3]), затрагивающих различные разделы математики. Так, предметами его исследований были алгебра, теория чисел и элементарная геометрия[1].
В своих лекциях учёный много внимания уделял историческому контексту развития математики, а также интересовался её философскими основаниями[1]. Среди учеников Виртингера были много людей, впоследствии ставших признанными учёными: Вильгельм Бляшке, Леопольд Фиторис, Эдуард Хелли, Ольга Таусски-Тодд, Курт Гёдель, Альфред Бергер[de], Хильда Гайрингер[de], Ганс Гонрих[de] и Карл Штрубекер[de][1][≡].
Вильгельм Виртингер умер в 1945 году в Ибсе-на-Дунае[1].
Награды
- 1907 — Медаль Сильвестра[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Виртингер, Вильгельм"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 O'Connor J.; Robertson E. F. [www-history.mcs.st-andrews.ac.uk/Biographies/Wirtinger.html Wilhelm Wirtinger] (англ.). Сент-Эндрюсский университет. Проверено 4 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gj9gCEbk Архивировано из первоисточника 19 мая 2013].
- ↑ Schubring G. [www.icmihistory.unito.it/portrait/wirtinger.php Wilhelm Wirtinger] (англ.). International Commission on Mathematical Instruction. Проверено 6 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gj9gxWUw Архивировано из первоисточника 19 мая 2013].
- ↑ Hornich H. Wilhelm Wirtinger (нем.) // Monatshefte für Mathematik : журнал. — Springer Science+Business Media, 1948. — Bd. 52. — S. 1–12. — DOI:10.1007/BF01320497.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Виртингер, Вильгельм
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
