Виртуозы
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
| Виртуозы | |
| Hustle | |
| Жанр | |
|---|---|
| Создатель |
Тони Джордан |
| В ролях |
Эдриан Лестер |
| Композитор |
Саймон Роджерс |
| Страна | |
| Оригинальный язык | |
| Количество сезонов |
8 |
| Количество серий |
48 (список эпизодов) |
| Производство | |
| Исполнительный продюсер |
Карен Уилсон |
| Хронометраж |
60 минут |
| Трансляция | |
| Телеканал |
BBC One |
| На экранах |
с 24 февраля 2004 |
| Формат видео | |
| Ссылки | |
|
[www.bbc.co.uk/programmes/b007gf9k Официальный сайт] | |
| IMDb | |
«Виртуо́зы» (англ. Hustle) — британский телесериал Тони Джордана, транслировавшийся на телеканале BBC One с 24 февраля 2004 года по 17 февраля 2012 года[1]. В каждой серии группа обаятельных мошенников с целью экспроприации незаконно нажитых средств у малосимпатичных личностей разрабатывает и претворяет в жизнь умопомрачительные комбинации.
Сюжет
Сериал описывает жизнь группы мошенников, зарабатывающих на жизнь выманиванием денег у богатых жителей Туманного Альбиона. Умело совмещая свои навыки, дерзкая пятерка с каждой серией проявляет все больше изобретательности для получения легких денег. Серии построены согласно общему стандарту: поиск потенциального клиента, разработка легенды, воплощение командой разработанной схемы в жизнь и финал, как правило, счастливый для мошенников и печальный для жертвы. Подготовленная легенда предлагает жертве участвовать в мероприятии, сулящем высокий процент прибыли. Одна лишь проблема — мероприятие, предлагаемое мошенниками, не совсем законно. Решение об участии всегда остается на стороне жертвы, без принуждения. Так как у мошенников существует свой кодекс чести, операции осуществляются исключительно с нечистыми на руку богачами.
В ролях
| Персонаж | Актёр | Годы | Сезоны | Количество эпизодов |
|---|---|---|---|---|
| Майкл «Микки Брикс» Стоун | Эдриан Лестер | 2004–2006, 2009–2012 | 1–3, 5–8 | 42 |
| Эш «Три носка» Морган | Роберт Гленистер | 2004–2012 | 1–8 | 48 |
| Шон Кеннеди | Мэтт Ди Анджело | 2009–2012 | 5–8 | 24 |
| Эмма Кеннеди | Келли Адамс | 2009–2012 | 5–8 | 24 |
| Альберт Строллер | Роберт Вон | 2004–2012 | 1–8 | 47 |
| Эдди | Роб Джервис | 2004–2012 | 1–8 | 46 |
| Стейси Монро | Джейми Мюррей | 2004–2007, 2012 | 1–4, 8 (Последний эпизод) | 25 |
| Дэнни Блю | Марк Уоррен | 2004–2007, 2012 | 1–4, 8 (Последний эпизод) | 25 |
| Билли Бонд | Эшли Уолтерс | 2007 | 4 | 5 |
– Персонаж, у которого была главная роль в финальном сезоне
Эпизоды
| Сезон | Эпизоды | Оригинальная дата показа | ||
|---|---|---|---|---|
| Премьера сезона | Финал сезона | |||
| 1 | 6 | 24 февраля 2004 | 30 марта 2004 | |
| 2 | 6 | 29 марта 2005 | 3 мая 2005 | |
| 3 | 6 | 10 марта 2006 | 14 апреля 2006 | |
| 4 | 6 | 3 мая 2007 | 7 июня 2007 | |
| 5 | 6 | 8 января 2009 | 12 февраля 2009 | |
| 6 | 6 | 4 января 2010 | 8 февраля 2010 | |
| 7 | 6 | 7 января 2011 | 18 февраля 2011 | |
| 8 | 6 | 13 января 2012 | 17 февраля 2012 | |
Актёры и персонажи
- Майкл «Мики Брикс» Стоун (Эдриан Лестер[2]) — лидер группы, генерирующий схемы мошенничества. Амбициозный, умный и отвязный аферист. С детства Мики наблюдал за отцом, ведущим честный образ жизни и ожидающего выхода на пенсию, которого раздавила «система». Именно это было причиной выбора Мики стать аферистом. Все поступки и решения Мики взвешены, обдуманны и, что является его отличительной чертой, имеют всегда запасное решение. В первых трех сезонах Мики противопоставится горячему и спонтанному Дэнни. В начальных эпизодах показан намек на романтические отношения между Мики и Стейси (ходят слухи, что «у них когда-то что-то было»), в более поздних — отношения между Мики и Эммой. В четвёртом сезоне Мики не участвует и лишь вскользь упоминается, что он уехал в Сидней продавать Сиднейский оперный театр. Пока Мики не было в четвёртом сезоне, роль руководителя группы взял на себя Дэнни Блю. Первая серия пятого сезона показывает каким образом Мики теряет деньги в Австралии и возвращается в команду.
- Эш «Три носка» Морган (Роберт Гленистер) — член команды, отвечающий за «место и оборудование». Персонаж Гленистера изображается, как всесторонне развитая личность, способная разобраться в технических вопросах и обеспечить любую технологическую поддержку команде, когда это необходимо.
- Альберт Строллер (Роберт Вон) — самый зрелый член команды, представитель «старой школы». Строллер изображается, как старейшина команды со своими закостенелыми привычками, создающими порой грандиозные проблемы для команды. Мики Брикса Альберт заметил ещё в юности, разглядев в том небывалый потенциал мошенника.
- Эдди (Роб Джервис) — владелец «Бара Эдди», преимущественными посетителями которого является команда Мики. У членов команды зачастую обнаруживаются огромные долги перед баром, громко освещаемыми Эдди. В сериале вопрос разрешения долгов рассматривается параллельно с проворачиваемым «делом» и имеет, зачастую, важное и поучительное значение в конце эпизода.
- Шон Кеннеди (Мэтт Ди Анджело) и Эмма Кеннеди (Келли Адамс) — персонажи заменившие героев Дэнни Блю и Стейси Монро. Шон и Эмма, брат и сестра, были отданы в детский дом после того, как их мать умерла. Со временем они стали мошенниками, не такими опытными как остальная команда, однако весьма талантливыми и находчивыми. Между Мики и Эммой вспыхивают чувства.
- Стейси Монро (Джейми Мюррей[3]) — очаровательная и обольстительная часть команды. Появляется и использует свои очарование и привлекательность для обработки потенциальной жертвы. Параллельно Стейси является банкиром команды и, при необходимости, помогает собрать необходимую наличность. Будучи ранее замужем и обманута своим мужем-мошенником, Стейси осторожна в своих отношениях с противоположным полом, но не упускает случая позволить за собой приударить.
- Дэнни Блю (Марк Уоррен[2]) — молодой мошенник-любитель, которого группа берет под своё крыло. В первом сезоне сериала Дэнни знакомится с Мики, вступает в команду и старается заработать авторитет среди коллег. Команда Мики — это «счастливый билет в жизнь» для такого мелкого мошенника, как Дэнни. Позже, с развитием сюжетной линии сериала в команде возникает дух соперничества между Мики и Дэнни. Осторожному и внимательному к деталям Мики противопоставляется дерзкий и контрастный Дэнни.
- Билли Бонд (Эшли Уолтерс) — мошенник-новичок, который присоединяется к команде, когда Мики уезжает в Австралию, а Дэнни берёт на себя руководство командой. В пятом сезоне, когда Дэнни и Стейси уезжают в США, он по всей видимости присоединяется к ним. Однако в отличие от них, персонаж Билли не появляется в финальной серии сериала.
Напишите отзыв о статье "Виртуозы"
Примечания
- ↑ [www.bbc.co.uk/news/entertainment-arts-13307876 Hustle creator calls time on BBC show], BBC News (6 May 2011). [www.webcitation.org/63iBt5aMu Архивировано] из первоисточника 5 декабря 2011. Проверено 5 декабря 2011.
- ↑ 1 2 Reynolds, Simon [www.digitalspy.co.uk/tv/a99543/lester-returns-for-fifth-hustle.html Lester returns for fifth 'Hustle']. Digital Spy (12 June 2008). Проверено 12 июня 2008.
- ↑ [www.bbc.co.uk/mediacentre/latestnews/191211-hustle-feature-jaime-murray.html Hustle – interview with Jaime Murray (Stacie Monroe)], BBC Media Centre (19 December 2011).
Ссылки
- [www.bbc.co.uk/programmes/b007gf9k Официальный сайт] (англ.)
- «Виртуозы» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Виртуозы
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
