Вирунга (национальный парк)

Вирунга (национальный парк)Вирунга (национальный парк)

</tt>

</tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt>

</td></tr>

Вирунга
Категория МСОП — II (Национальный парк)
0°23′00″ ю. ш. 29°30′00″ в. д.0.383333° ю. ш. 29.500000° в. д. / -0.383333; 29.500000
Страна	Демократическая Республика Конго Демократическая Республика Конго
Вирунга
Объект всемирного наследия
Virunga National Park
Ссылка	[whc.unesco.org/ru/list/63 № 63] в списке объектов всемирного наследия ([whc.unesco.org/en/list/63 en])
Тип	Природный
Критерии	vii, viii, x
Регион	Африка
Включение	1979  (3-я сессия)
В опасности	1994-

Вирунга (фр. Parc national des Virunga) — национальный парк на территории Демократической Республики Конго, один из старейших в Африке. Парк расположен около границы с Угандой и имеет площадь 7 800 км². Со стороны Уганды местность, прилегающая к горам Рувензори, также охраняется, там находится национальный парк «Горы Рувензори». Оба национальных парка входят в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, причём Вирунга также внесён в список объектов, находящихся под угрозой уничтожения.

История создания национального парка

17 октября 1902 года капитан немецкой армии в Германской Восточной Африке Оскар фон Беринге во время охоты в окрестностях вершины Сабинио застрелил крупную гориллу. До этого считалось, что ареал горилл ограничен только областью в Западной Африке, возле побережья Гвинейского залива, поэтому, учитывая удаленность Вирунга от побережья Атлантического океана, Оскар фон Беринге предположил, что убитая им обезьяна может принадлежать к новому, неизвестному науке виду горилл и послал скелет животного учёным в Германию. Немецкие анатомы, собрав полученный скелет гориллы и сравнив его со скелетом известной западной береговой гориллы, обнаружили между ними 34 морфологических различия.

В 1903 году исследователь млекопитающих Пол Мачи (Paul Matschie) описал новый подвид горилл, названный в честь своего первооткрывателя Gorilla gorilla beringei — горилла беринга.

В дальнейшем в течение почти 20 лет никто не занимался исследованием горилл в горах Вирунга. Это было связано с неопределенным политическим статусом этой территории: в конце XIX — начале XX века права на неё предъявляли сразу три европейских державы: Бельгия, Великобритания и Германия. Окончательная демаркация колониальных границ в горах Вирунга была проведена только в 1910 году. В дальнейшем исследовательской деятельности мешала Первая мировая война.

После окончания войны северо-западная часть ГВА (Руанда-Урунди) попала под управление Бельгии. На 40 лет большая часть территории гор Вирунга оказалась под контролем одного государства.

В 1921 году в горы Вирунга Американским музеем естественной истории была организована экспедиция, возглавляемая известным американским натуралистом, скульптором и таксидермистом Карлом Эйкли (англ. Carl Akeley). В числе прочего в задание Эйкли входило застрелить нескольких обезьян и изготовить из них чучела для музея. Экйли справился с этой задачей и добыл пять горилл, сделав из них великолепные чучела, однако главным итог его экспедиции заключался в другом. Выслеживая в течение нескольких месяцев горных горилл и наблюдая за их жизнью в окутанных туманом горных лесах, Карл Эйкли первым установил, что восточные гориллы живут устойчивыми семейными группами в среднем по 10 особей, состоящими из одного взрослого самца, нескольких взрослых самок и их потомства. Особо им были отмечены очень крепкие узы в группах горилл, что в потенциале делает очень трудным отлов обезьян для переправки их в зоопарки: при поимке одного животного на выручку ему приходит вся семья, так что ловцам придётся убивать его родственников. Эйкли так же определил, что плотность восточных горилл весьма невелика, а весь ареал подвида в районе Вирунга весьма невелик по площади и представляет собой склоны шести вулканов — участок длиной около 40 и шириной от 3 до 19 км. Главный же вывод, сделанный Эйкли в результате экспедиции, состоял в том, что этих красивых и очень редких животных надо спасать в дикой природе, а не делать из них чучела и экспонаты зоопарков.

В 1925 году Эйкли приехал в Бельгию с целью привлечения внимания правительства этой страны к проблеме сохранения горных горилл в естественной среде их обитания. Ему удалось убедить короля Альберта I в том, что наиболее действенным способом спасения этих редчайших животных станет организация на всей территории Вирунга заповедной зоны. Так в Африке появился первый биосферный заповедник — Национальный парк Альберта. Эйкли лично очертил границы заповедного места, включив в него всю территорию обитания горилл.

Весной 1926 года Эйкли отправляется в новую экспедицию в горы Вирунга, надеясь более подробно изучить горилл и других представителей животного мира вновь созданного национального парка. Однако осуществить задуманное Карлу не удалось, поскольку осенью того же года он заболел и 18 ноября скончался в небольшой деревеньке на окраине созданного им заповедника горилл. Умирая, Карл Эйкли завещал похоронить его там же, на «лугах Кабара» (склоне вулкана Микено) самом, по его мнению, красивом и тихом месте мира.

В 1960 году Демократическая Республика Конго обрела независимость. В 1962 году независимость получила Руанда. Национальный парк был переименован в Киву (Kivu), а в 1969 году единый природоохранный объект был разделён на национальный парк Вирунга (в Заире) и Национальный парк Вулканов (в Руанде).

Территория парка

Парк расположен на западной границе Восточно-Африканской зоны разломов от озера Киву до среднего течения реки Семлики. Территория парка вытянута с севера на юг, причём можно выделить три различные части:

• на севере расположены горы Рувензори с заснеженными вершинами и долина Семлики
• в центре лежат озеро Эдуард и равнины Рвинди, Рутшуру и Ишаша.
• в южной части парка находятся лавовые плато активных вулканов Ньямлагира и Ньирагонго и другие вершины вулканического массива Вирунга.

Кроме того, в парке имеются болота и луга, травянистые и древесные саванны, низкорослые влажные леса и бамбуковые заросли.

Животный мир и растительность

Основными охраняемыми обитателями парка являются горные гориллы (Gorilla beringei beringei), находящиеся на грани исчезновения. Большой вклад в их изучение внесла Дайан Фосси, погибшая в 1985 году на территории парка, предположительно от рук браконьера. Успешные действия по сохранению вида помогли увеличить популяцию в период политической нестабильности в регионе (1994—2004 гг.). Однако новый виток военного конфликта в районе парка в конце 2008 года привёл к захвату штаба парка и к высылке его смотрителей. Браконьерство и вырубка леса для производства угля вновь поставили под вопрос будущее горилл.

До конфликта лесные районы и саванна были населены лесными слонами, буйволами, жирафами, окапи, бородавочниками, шимпанзе, различными антилопами. На берегу озера Эдуард обитают гиппопотамы, их популяция сократилась на более чем 95 % в 2006 году). Водные угодья парка охраняются в рамках Рамсарской конвенции, сюда на зимовку прилетают птицы из Сибири. Колонии птиц включают бакланов, марабу и другие виды.

Браконьерство и Итурийский конфликт нанесли серьёзный ущерб популяции диких животных. Текущее состояние (на 2009 год) биоразнообразия парка оценить сложно. С 1994 года погибло около 120 сотрудников парка в попытке защитить его от незаконной охоты и присвоения земли. Демократические силы освобождения Руанды используют территорию парка как безопасное место при атаках, как при наступлении сил под предводительством Лорана Нкунды в апреле-мае 2007 года. Территория парка была занята войсками Нкунды 26 октября 2008 год в ходе битвы за Гому.

Как видно из таблицы, за 45 лет поголовье данных видов крупных млекопитающих (кроме коба) сократилось в среднем более чем на порядок.

Численность некоторых видов млекопитающих.

Вид	1959 год	2005/06 годы
Бегемот	26530	887
Буйвол	128307	3822
Саванный слон	3425	348
Коб	11218	12982
Водяной козёл	2223	374
Топи	5939	1353

Парк администрируется конголезским управлением национальных парков (фр. Institut Congolais pour la Conservation de la Nature, ICCN). В 2007 году ДРК и несколько других африканских стран подписали соглашение по сохранению горилл и их ареала.

Ссылки

• [www.gorilla.cd Официальный сайт национального парка Вирунга]
• [natgeotv.com.au/Programmes/Intro.aspx?Id=1173 Канал National Geographic]
• [heritage.unesco.ru/index.php?id=530&L=9 UNESCO: Национальный парк Вирунга]
• [www.nparks.ru/virunga.php Национальный парк Вирунга] на nparks.ru
• [www.unep-wcmc.org/protected_areas/data/wh/virunga.html Информация UNEP-WCMC о национальном парке Вирунга] (англ.)
• [www.wwf.ru/resources/news/article/652 Школа выживания… Статья на сайте WWF.RU]
• www.gender.univer.kharkov.ua/RUSSIAN/pub/gs11/8.pdf
• Фосси Д. [books.google.ru/books?id=YgGzvE5QfUcC Гориллы в тумане] = Gorillas in the Mist / Пер. с англ./под ред. и с предисл. Н.Н. Дроздова. — М.: Прогресс, 1990. — 288 с. — ISBN 5-01-002052-1.

Отрывок, характеризующий Вирунга (национальный парк)

Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.