Бласко Ибаньес, Висенте

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Висенте Бласко Ибаньес»)
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Бласко и Ибаньес

Висе́нте Бла́ско Иба́ньес (исп. Vicente Blasco Ibáñez; 29 января 1867, Валенсия — 28 января 1928, Ментона) — один из крупнейших испанских писателей XX века. Выдающийся социальный романист, младший представитель плеяды писателей-реалистов второй половины XIX века. Именно Бласко Ибаньес наиболее ярко воплощал в своём творчестве принцип демократической критики действительности.





Биография

Висенте Бласко Ибаньес родился в семье коммерсанта. По окончании гимназии он по желанию родителей поступил на юридический факультет. Однако, покинув родной город и поселившись в Мадриде, он посвятил себя журналистике и литературе. Некоторое время работал секретарём у испанского писателя Мануэля Фернандес-и-Гонсалеса.

В те же годы Ибаньес возглавил республиканское движение в Валенсии. В 1889 году, после раскрытия одного из военных заговоров против монархии, в котором Бласко Ибаньес играл руководящую роль, он вынужден был бежать во Францию. Вернувшись на родину только полтора года спустя, он принимается за издание в Валенсии республиканской газеты Эль Пуэбло.

«Начиная с 1891 года, моя жизнь была полна всяких событий: нередко я участвовал в рискованных заговорах и пропагандистских выездах, митингах и судебных процессах. А сколько раз налагали запрет на мою газету, подсчитать невозможно. Большую часть времени — дни, недели, месяцы — я провел в тюрьме. Могу уверенно сказать, что треть этого героического этапа моей жизни я либо находился в тюрьме, либо вынужден был бежать за границу. Меня арестовывали почти тридцать раз».

В 1895 году Бласко Ибаньес выступил против правительства, которое взялось подавить вспыхнувшее восстание на Кубе. Военные отдали приказ об его аресте, но писателю удалось скрыться, а затем бежать в Италию. Через несколько месяцев он вернулся в Испанию, но был арестован и по приговору трибунала брошен в тюрьму. Только избрание в парламент депутатом от Валенсии в 1898 году принесло Бласко Ибаньесу свободу.

Первые литературные опыты относятся ещё к концу восьмидесятых годов. Бласко Ибаньес публикует в это время исторический роман «Граф Гарси-Фернандес», обрабатывает старинные легенды и исторические предания родной Валенсии, пишет многотомный роман-фельетон «Черная паутина». Это были ещё незрелые произведения, в которых молодой писатель только начинает вырабатывать свою особую творческую манеру. В 1894—1902 годах вышла в свет серия его романов и рассказов, в которых писатель раскрывает различные стороны быта и жизни Валенсии и её окрестностей. Даже исторический роман Бласко Ибаньеса «Куртизанка Соника» посвящён далекому прошлому родного края. В романах «Майский цветок», «Хутор», «Ил и тростник», а также во многих рассказах из сборников «Валенсианские рассказы» жизнь людей труда становится центральным объектом изображения. При этом Бласко Ибаньес отказывается от филантропического сочувствия беднякам.

Постепенно Бласко Ибаньес разочаровывается в целесообразности и полезности политической деятельности, которой занимался почти двадцать лет. В 1909 году он складывает свои депутатские полномочия . Вскоре после этого писатель покидает Испанию, отправившись за океан. Но ещё до этого он создает несколько романов, которые обычно выделяют в цикл философско-психологических произведений. Это — романы «Нагая маха», «Кровь и песок», «Мертвые повелевают» и повесть «Луна Бенамор». Из этих произведений видно, как сильно пошатнулась вера писателя в силы народа, в его способность преобразовать мир . В этих произведениях в центре внимания писателя стоит трагическое столкновение между одинокой и одаренной личностью и враждебным ей обществом.

В 1909 году Бласко Ибаньес приезжает в Буэнос Айрес. Девять месяцев он разъезжает по Аргентине, Парагваю и Чили, и принимает решение обосноваться за океаном. Он много путешествует по Южной Америке, живёт как простой гаучо (скотовод), а позднее в Патагонии, на юге Аргентины, основывает колонию «Сервантес», где пытается вести образцовое хозяйство на кооперативных началах, но противостоять крупным банкам, развернувшим как раз в то время широкую кампанию по захвату и освоению южных земель, Ибаньес не смог, несмотря на свою огромную энергию. Но в литературном плане пребывание в Южной Америке не прошло бесследно. Он написал публицистическую книгу «Аргентина и ей достопримечательности» и повесть «Аргонавты». Был задуман целый цикл южноамерикаских повестей, но разразилась первая мировая война.

С первых же её дней писатель, в то время живший во Франции, занял сторону Антанты. Он изо дня в день публикует корреспонденции с фронта, позднее составившие многотомную «Историю европейской войны». Его проантантовские настроения отразились в романах: «Четыре всадника Апокалипсиса», «Наше море» и «Враги женщин». Ибаньес поддержал Октябрьскую революцию с первых её дней, хотя его и пугала провозглашенная «железная диктатура пролетариата». Об этом он написал в новеллах «Старик с Английского бульвара» и «Пожирательница», хотя русская эмиграция на Западе изображается им с иронией и безо всякого сочувствия.

После установления в Испании диктатуры Примо де Риверы, против которой писатель решительно выступил, ему пришлось снова покинуть Испанию, в которую он вернулся после окончания мировой войны, и эмигрировать во Францию.

В последнее десятилетие жизни писатель создал более десяти романов, среди которых можно выделить «В поисках Великого Хана», роман, в котором Бласко Ибаньес обращается к образу Христофора Колумба и к истории его первого путешествия через океан. Помимо романов, писатель на протяжении своей долгой творческой деятельности писал также и рассказы. В этих миниатюрах он делает зарисовки, дающие представление о противоречиях жизни, о её нелепостях и жестокости. Некоторые из этих рассказов представляют собой как бы первоначальные наброски, эскизы будущих романов. Есть среди них и вполне самостоятельные миниатюры.

Умер Бласко Ибаньес 28 января 1928 года, во Франции, в изгнании, за день до того, как ему исполнялся 61 год от последствий тяжелого воспаления легких.

Библиография

Бытовые романы

  • «Arroz y tartana» (Бесшабашная жизнь, 1894)
  • «La barraca» (Проклятый хутор, 1898)

Действие романа происходит в валенсийкой деревне. В нём изображаются отношения между помещиком, который к тому же занимается ростовщичеством, и его арендаторами.

  • «Entre Naranjos» (В апельсинных садах, 1900)

В центре книги—отношения молодого адвоката и политического деятеля Рафаэля Брулля, члена влиятельной семьи города, и знаменитой певицы Леоноры. Как и в других книгах, Бласко Ибаньес описывает несколько поколений семьи Бруллей—деда, отца, сына. Дед, дон Хаиме, бывший мелким чиновником, поднялся по служебной лестнице и разбогател при помощи ростовщичества. Сын его—дон Рамон—деспот и женолюб. Семья их—консервативная и религиозная, пользуется особым уважением в городе.

Ей противопоставлен независимый интеллигент, врач и музыкант, республиканец по убеждениям, доктор Морено. Его дочь Леонора, артистка и увлекательная, внутренне свободная, артистичная и богатая чувствами женщина, привлекает и чарует душевно заскорузлого, но искренне увлеченного ею Рафаэля. Любовь к Леоноре—высший взлет его человеческой натуры. Против этой любви ополчается прежде всего хранительница устоев и престижа семьи, мать Рафаэля.

  • «Cañas y barro» (Тростник и ил, 1902)

Сам Бласко Ибаньес считал этот роман своим лучшим произведением. В романе изображена жизнь трех поколений рыбаков на берегу озера Альбуфера.

Дед Палома, один из старейших рыбаков поселка, носитель рыбацких традиций и защитник чести семьи—тип удалого и искусного рыболова. Его сын Тоно—порядочный и трудолюбивый человек, бросает профессию своего отца и начинает обрабатывать землю. Наконец, сын Тоно, Тонет—бездельник, неспособный ни к какому труду и проводящий время в тавернах и гулянках.

Социальные романы

  • «La catedral» (Толедский собор, 1903)
  • «El intruso» (Отцы иезуиты, 1904)
  • «La bodega» (Винный склад, 1905)
  • «La horda» (Дикая орда,1906)

Психологические романы

  • «Sangre y arena» (Кровь и песок, 1908)
  • «Los muertos mandan» (Мертвые повелевают)
  • «Luna Benamor»

Романы из эпохи империалистической войны

  • «Los cuatro jinetes de Apocalipsis» (Четыре всадника Апокалипсиса, 1916)
  • «Mare nostrum» (Наше море, 1918).

«Куртизанка Сонника»

Особое место среди произведений валенсианской серии занимает роман «Куртизанка Сонника» (Sonnica la Cortesana, 1900).Это исторический роман, в котором Бласко Ибаньес делает попытку воскресить далекое прошлое.

Действие романа происходит во время Второй Пунической войны. Карфагенский полководец Ганнибал осаждает город Сагунт. Он воплощает в романе грубую и варварскую силу, разрушающую красоту и радость жизни. Героиня романа, греческая куртизанка Сонника и её возлюбленный грек Актеон, сторонники философии наслаждения, поклонники красоты.

Греческая колония Сагунт — символ античной культуры, радостной и изящной. Её жители предпочитают сжечь и себя, и своё достояние тому, чтобы оказаться в руках врага.

Бласко Ибаньес стремится противопоставить грязи и жестокости, варварству и несправедливости красоту и наслаждение. Эта мысль выступает уже в романе «Под апельсинами». В подобном восприятии красоты, как спасения от дисгармонии жизни проявился эстетизм, характерный для модернистской литературы XX века.

«В поисках Великого Хана»

Роман, посвящённый первому путешествию Колумба и открытию Америки. Писатель внимательно изучал все доступные ему материалы, знакомился с документами, относящимися к первым экспедициям Колумба. Именно в ходе этих исследований у него возникла мысль написать патриотическое произведение, в котором исключительно за испанцами утверждалась бы слава первооткрывателей Нового Света. Одновременно перед ним вырисовывался образ Коломба, совершенно непохожий на тот идеальный лик полусвятого, который столетиями преподносился официальной историографией.

Экранизации романов

Тростник и ил (детоубийцы) сериал Испания. В СССР шел по ТВ в 1990.

Напишите отзыв о статье "Бласко Ибаньес, Висенте"

Литература

  • Штейн. А. Л. История испанской литературы. — М.: УРСС, 2001.
  • К. Д. [Державин К.] Бласко Ибаньес. // Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929—1939.

Т. 1. — [М.]: Изд-во Ком. Акад., 1930. — Стб. 503—506. [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-5031.htm опубликовано в Интернете]

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Висенте Бласко Ибаньес
  • [slovari.yandex.ru/Бласко%20Ибаньес/Лит.%20энциклопедия/Бласко%20Ибаньес/ Литературная энциклопедия](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2872 дня))
  • [az.lib.ru/b/blaskoibanxes_w Бласко-Ибаньес Висенте: Сочинения] в библиотеке Максима Мошкова
  • [www.imdb.com/name/nm0087658/ Экранизации произведений Бласко Ибаньеса на сайте IMDB]

Отрывок, характеризующий Бласко Ибаньес, Висенте

– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Бласко_Ибаньес,_Висенте&oldid=80507608»