Вита Нова

«Вита Нова»
Страна	Россия Россия
Основано	в 2000 году
Адрес	198097, Санкт-Петербург, Огородный переулок, 23
Директор	Алексей Захаренков
Главный редактор	Алексей Дмитренко, Вадим Зартайский
Префикс ISBN	978-5-93898
Веб-сайт: [www.vitanova.ru Вита Нова]

К:Издательства, основанные в 2000 году

Издательство «Вита Нова» — российское издательство, основано в апреле 2000 года в Санкт-Петербурге. Специализируется на выпуске малотиражных коллекционных изданий художественной литературы, поэзии, биографических и литературоведческих книг. Принципиальная позиция издательства: сочетание академической подготовки текстов с лучшими традициями книгопечатания. В создании книг принимают участие ведущие российские и зарубежные литературоведы, искусствоведы, дизайнеры и художники. Все издания богато проиллюстрированы и снабжены обширным справочным аппаратом. В 2002 году издательство было удостоено высшей награды книжной России — гран-при XV Московской международной книжной выставки-ярмарки — «Золотая книга России». С 2004 года издательство активно занимается некоммерческой выставочной деятельностью, к настоящему времени проведено уже более ста коллективных и персональных выставок.

Развивая традицию именных и нумерованных экземпляров, издательство открыло Мастерскую авторского переплета. Ограниченная часть тиража книг издательства «Вита Нова» отличается особым оформлением, а также наличием специальных приложений — изобразительных, литературных и т. п. Для таких книг характерен другой цвет переплёта, золотой или серебряный трёхсторонний обрез, специальный футляр. Особые экземпляры книг, выпущенных в серии «Рукописи», снабжены авторскими оттисками гравированных иллюстраций, иногда вручную раскрашенными художником, или папками с комплектом гравюр, подписанных художником (так называемые графические сюиты). Подробная информация об особой части тиража приведена в каждой книге, как правило, на обороте авантитула. Все особые экземпляры пронумерованы; их тираж в каждом случае не превышает ста экземпляров. По желанию заказчика издательство изготавливает также именные экземпляры книг в переплетах ручной работы. Практику изготовления особых экземпляров книг, дающую возможность библиофилам стать владельцами уникальных экземпляров изданий и авторских оттисков произведений книжной графики, издательство «Вита Нова» считает органичным следствием отношения к книге как к факту искусства.

Сотрудники издательства

• Алексей Захаренков — генеральный директор
• Лев Коннов — директор московского представительства
• Алексей Дмитренко — главный редактор
• Вадим Зартайский — главный редактор
• Сергей Борин — ведущий художник

Дипломы и награды

2002 год

Конкурс Ассоциации книгоиздателей (АСКИ) «Лучшие книги года» — Гран-при за высокохудожественное издание книги Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Национальный конкурс «Золотой лотос» — номинация «Судьбы». За серию «Жизнеописания».

Конкурс «Серебряная литера» — номинация «Гран-при». Оргкомитет Международной ярмарки «Невский книжный форум» — за книгу Данте Алигьери «Божественная комедия».

Церемония «Иванушки»-2002 — директору издательства «Вита Нова» Алексею Захаренкову, победителю рейтингов журнала «Книжный бизнес» в номинации «Альтруист года», за выдающиеся достижения в книжном бизнесе. Журнал «Книжный бизнес».

Конкурс «Книга года» — номинация «Художник-иллюстратор». Оргкомитет 15 Московской международной книжной выставки-ярмарки — за художественное оформление книги Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

«Книга года — ГРАН-при». Оргкомитет 15 Московской международной книжная выставки-ярмарки присудил Гран-при за художественно-иллюстрированные книги серии «Рукописи»: Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита», Франц Кафка «Процесс».

«За полёт фантазии с точным приземлением». Газета «Известия» — за книгу Франца Кафки «Процесс».

«За возрождение лучших традиций мировой книжной культуры». Комитет по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга.

2003 год

«Лучшие книги года» — Конкурс АСКИ «Лучшие книги года». Ассоциация книгоиздателей (АСКИ) — за высокохудожественное издание книги Ф. Кафки «Процесс»

«Сделано в Петербурге» — диплом конкурса «Сделано в Петербурге». «За высокие показатели качества, возрождение и поддержание престижа петербургской марки». Комитет экономического развития, промышленной политики и торговли Администрации Санкт-Петербурга.

«За высокую культуру художественного оформления и полиграфического исполнения». «Санкт-Петербургский Дом книги».

«За лучшее художественное оформление книги» — «За лучшее художественное оформление книги». Группа компаний Duble V в рамках XVI Московской Международной книжной выставки-ярмарки — за двухтомник Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес», «Алиса в Зазеркалье».

Свидетельство АСКИ № 337 удостоверяет, что ООО издательство «Вита Нова» является членом Ассоциации книгоиздателей России.

2004 год

«Искусство книги. Традиции и поиск» — Дипломом I степени в конкурсе «Искусство книги. Традиции и поиск» за успехи достигнутые в художественном оформлении и полиграфическом исполнении книги Даниила Хармса «Случаи и вещи». Московский Государственный Университет Печати, 2004 г.

«Лучшие книги года» — «Лучшие книги года» — 2004. Ассоциация книгоиздателей России (АСКИ) за высокохудожественное оригинальное издание книги Даниила Хармса «Случаи и вещи», 2004 г.

«Алые паруса» в номинации «Лучшие иллюстрации» — Приз конкурса «Алые паруса» в номинации «Лучшие иллюстрации» за книгу Дж. Свифт «Путешествия Гулливера».

«Лучшие книги 2004 года» — Дипломом АСКИ за большую составительскую работу, уникальное художественное оформление и полиграфическое исполнение книги В. Набокова «Лолита» (серия «Рукописи»).

2005 год

Диплом Российского Книжного Союза «подтверждает, что издательство „Вита Нова“ в своей деятельности руководствуется основополагающими принципами и высокими гуманистическими идеалами Хартии деловой этики Российского Книжного Союза». Москва. 7 сентября 2005.

2006 год

Диплом МЦБС им. М. Ю. Лермонтова — издательству «Вита Нова» за организацию и проведение выставки «Классики петербургской иллюстрации — Г. А. В. Траугот: из собраний Кирилла Авелева и коллекции издательства „Вита Нова“ в Центральной библиотеке им. М. Ю. Лермонтова». Санкт-Петербург, сентябрь 2006.

Литературно-книжная акция «Время читать» — диплом издательству «Вита Нова» за плодотворное сотрудничество. Санкт-Петербург, декабрь 2006.

«Книга года» — почётная грамота. В номинации «Вместе с книгой мы растём». Издательство «Вита Нова» за издание сборника стихов и повести для детей Виктора Лунина «Мой дом — волшебный». Москва, сентябрь 2006.

«Алые паруса» — диплом лауреата в номинации «Поэзия» издательству «Вита Нова» за сборник избранных стихотворений для детей В. Лунина «Мой дом — волшебный». Москва, 9 сентября 2006.

2008 год

Светлана Филиппова получила премию «Человек книги» в номинации «Художник». Москва, 26 ноября 2008.

2009 год

• Конкурс, посвящённый 200 летию Н. В. Гоголя — Диплом Всемирного Клуба Петербуржцев 1-й степени. За проект: Публикации Н. В. Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» и М. Барканова «Повесть о том, как помирился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»
• конкурс «Образ книги» — художники «Г. А. В. Траугот» награждены специальным дипломом «За особый вклад в искусство книжной иллюстрации, верность эстетическим принципам» за иллюстрации к книгам Н. В. Гоголь «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», М. В. Барканов «Повесть о том, как помирился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».
• Красноярская ярмарка книжной культуры — издательство «Вита Нова» за участие в III Красноярской ярмарке книжной культуры и вклад в развитие книжного дела в Сибири. Красноярск, 4-8 ноября 2009.
• Ассоциация книгоиздателей России. «Лучшие книги года»: издательство «Вита Нова» — лауреат конкурса 2009 года за книгу А.Платонова «Чевенгур» в серии «Рукописи» (художник С. Филиппова), номинация «Лучшее издание» классической художественной литературы.
• Искусство книги. Традиции и поиск — Диплом первой степени. Издательство «Вита Нова» награждается за успехи в художественном оформлении и полиграфическом исполнении книги О.Григорьева «Винохранитель». Декабрь 2009.
• Искусство книги. Традиции и поиск — Издательство «Вита Нова» награждается за успехи в художественном оформлении и полиграфическом исполнении книги Велимира Хлебникова «Сердце речаря». Декабрь 2009.
• Всемирный клуб петербуржцев — Диплом I степени. Лауреат конкурса, посвящённого 200-летию Н. В. Гоголя — издательство «Вита Нова» награждается Золотой медалью за проект: публикации Н. В. Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» и М. Барканова «Повесть о том, как помирился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». 1 апреля 2009.
• Благодарственное письмо — Генеральному директору издательства «Вита Нова» А. Л. Захаренкову за активное участие в работе Всероссийской историко-литературной премии «Александр Невский».

2010 год

Всероссийский конкурс «Образ книги», 2 сентября 2010 года, Москва (только номинации):

• Эдуард Кочергин в номинации «Лучшие иллюстрации к произведениям художественной литературы». За иллюстрации к книге А. Чехова «Пьесы».
• Юрий Люкшин в номинации «Лучшие иллюстрации к произведениям художественной литературы». За иллюстрации к книге Э. Лённрота «Калевала».
• Светозар Остров в номинации «Лучшие иллюстрации к произведениям художественной литературы». За иллюстрации к книге М. Зощенко «Родные люди».

Проекты издательства

С 2004 года издательство активно занимается некоммерческой выставочной деятельностью, к настоящему времени проведено уже более шестидесяти коллективных и персональных выставок.

В 2007 году издательство открыло Мастерскую авторского переплёта.

С 2007 года по субботам на радио «Эхо Москвы в Санкт-Петербурге» выходит передача издательства «Книжная кухня».

С февраля 2009 года издательство пробует себя на телевидении в передаче «Книжный салон».

С 2009 года издательство совместно с Императорским фарфоровым заводом выпускает фарфоровые тарелки по мотивам иллюстраций, используемых в книгах издательства.

В июле 2009 года в Музее печати Санкт-Петербурга при участии издательства «Вита Нова» открылся «Магазин книги».

Художники, сотрудничающие с издательством

Лоретта Абашидзе-Шенгелия Александр Аземша Марина Азизян Александр Алексеев Сергей Алимов Александр Андреев Никита Андреев Валерий Бабанов Вячеслав Бегиджанов Андрей Бисти Дмитрий Бисти Юлия Богатова Илья Богдеско Юрий Ващенко Михаил Гавричков Игорь Ганзенко Борис Диодоров Рашид Доминов Борис Забирохин Борис Заборов Владимир Зимаков Анастасия Зыкина Света Иванова Александр Кабанин Латиф Казбеков Геннадий Калиновский Александр Кобяк Татьяна Козьмина Эдуард Кочергин Галина Лавренко

Клим Ли Юрий Люкшин Михаил Майофис Валерий Мишин Игорь Макаревич Азат Миннекаев Юрий Норштейн Борис Непомнящий Светозар Остров Вера Павлова Пётр Перевезенцев Юлий Перевезенцев Роман Писарев Александр Петров Давид Плаксин Сергей Русаков Владимир Смирнов Леонид Строганов Павел Татарников Г. А. В. Траугот Светлана Филиппова Александр Флоренский Андрей Харшак Сергей Чепик Михаил Шемякин Доротея Шемякина Юрий Штапаков Олег Юдин Франческа Ярбусова Олег Яхнин

Серии книг

Фамильная библиотека

Парадный зал

Серия основана в 2002 году. Книги издаются в формате 170х245, в переплёте натуральной кожи, используется тиснение фольгами. В рамках серии выпускается мировая художественная классическая литература, оказавшая наибольшее влияние на весь культурный мир. В серии изданы корифеи классической литературы: Гомер, Светоний, Данте, Ф. Рабле, М. Сервантес, У. Шекспир, А. С. Пушкин, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский и многие другие. Большинство произведений в этой серии издано с иллюстрациями классических художников, как то: Густава Доре, Бориса Зворыкина, Павла Соколова, Хита Робинсона… Но также работы современных художников — Эдуарда Кочергина, Александра Алексеева, Светозара Острова, Сергея Алимова и других — стали роскошным дополнением к текстам классиков художественной литературы. Кроме того каждая книга имеет богатый справочный аппарат, как правило, написанный специально для издательства, ведущими специалистами.

Читальный зал

Серия основана в 2004 году. Книги издаются в формате 170х245, в переплёте натуральной кожи Cabra, используется тиснение фольгами. Данная серия включает в себя приключенческую литературу, детективы, исторический и плутовской роман. Все произведения, выпускаемые в этой серии, являются образцом своего жанра: В.Скотт «Айвенго», Ф. Купер «Последний из могикан», «Следопыт», А. Дюма «Три мушкетёра», «Графиня де Монсоро», А. К. Дойл «Этюд в багровых тонах», В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» и так далее. Все издания богато проиллюстрированы, имеют обширный справочный аппарат.

Волшебный зал

Серия основана в 2006 году. Книги издаются в формате 170х245, в переплёте натуральной кожи Cabra, используется тиснение фольгами. Братья Гримм, Шарль Перро, Вильгельм Гауф, Эрнст Теодор Амадей Гофман, Александр Сергеевич Пушкин и многие другие мировые сказочники собраны в рамках данной серии. Каждая книга богато проиллюстрирована и прокомментирована. Издания проиллюстрированы как классическими художниками, так и современными. Иллюстрации Бориса Забирохина и книга «Русские Сказки» из собрания Александра Николаевича Афанасьева, 5 октября 2009 года были награждены «Золотым яблоком» Международной биеннале иллюстрации в Братиславе.

Героический зал

Серия основана в 2007 году. Книги издаются в формате 170х245, в переплёте натуральной кожи Cabra, используется тиснение фольгами. В данной серии издаются эпические произведения народов мира. Русские былины, Песнь о Нибелунгах, Беовульф, Калевала, Витязь в тигровой шкуре — произведения лежащие в основе литературы и культуры соответствующих народов. Такие эпохальные произведения являются богатым материалом для иллюстраторов, дизайнеров, исследователей, что и нашло отражение в книгах этой серии — многочисленные красочные иллюстрации, богатый справочный аппарат, яркое дизайнерское оформление.

Будуар

Серия основана в 2007 году. Книги издаются в формате 170х245, в составном переплёте (натуральная кожа Cabra, Lynel Tann), используется тиснение фольгами. Данная серия включает в себя классическую литературу любовно-эротического характера. Это выражается, как во внешнем виде книг «Будуара», содержании, так и в подборке иллюстративного материала. Большинство иллюстраций публикуемых в книгах этой серии воспроизводятся впервые в русскоязычных изданиях, а некоторые делаются специально для издательства. Иногда иллюстрации имеют более откровенный характер, нежели само содержание книг, среди авторов которых Овидий, Вольтер, Лафонтен, Беранже, Верлен и многие другие.

Малый зал

Серия основана в 2002 году. Книги издаются в формате 146х212, в переплёте натуральной кожи Cabra, используется тиснение фольгами. Эту серию отличает малость формата в сравнении с книгами других серий, а также оригинальность оформления как внутреннего, так и внешнего, например, издание Слово о полку Игореве, включает в себя три текста: старославянский, древнерусский и впервые публикуемый перевод историка и литературоведа Андрея Чернова, а иллюстрации сделаны на фарфоре Сергеем Русаковым — художником Императорского Фарфорового Завода, также издание включает очень большой исследовательский материал. Все книги данной серии проиллюстрированы современными художниками.

Рукописи

Серия основана в 2001 году. Книги издаются в формате 170х245, в составном переплёте (натуральная кожа Cabra, Balacron), тиснение фольгами. Произведения 20-го века со сложной судьбой, ставшие классикой на сегодняшний день и оказавшие влияние на мировую литературу. Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита» — рукопись этого романа пролежала в столе около двадцати лет, Густав Майринк, который был запрещён для публикации более пятьдесяти лет, Франц Кафка «Процесс» — рукопись чудом не была сожжена, Борис Пастернак «Доктор Живаго» — роман, запрещённый в Советском Союзе… Эта серия также интересна своим оформлением — обложка стилизована под канцелярскую папку с металлическими уголками, а текст произведения «набран на печатной машинке». Кроме того все произведения данной серии проиллюстрированы современными графиками, большинство которых делают иллюстрации специально для издательства.

Жизнеописания

Серия основана в 2001 году. Книги издаются в формате 150х245, в составном переплёте (Balacron), тиснение фольгами. В этой серии собраны жизнеописания великих людей — царей, императоров, поэтов, писателей, художников, композиторов. Подарочные издания биографий с богатым иллюстративным материалом — фотографиями, рисунками, цветными вклейками. Большинство книг этой серии посвящено великим русским людям, как то: Иван Грозный, Пётр Первый, Пётр Чайковский, Сергей Есенин, Даниил Хармс, Велимир Хлебников, Николай Гумилёв, Александр Пушкин и многие другие. Есть также несколько проектов посвящённых зарубежным персонам: Наполеон Бонапарт, Леонардо да Винчи, Юлий Цезарь. Многие биографии пишутся специально для издательства ведущими специалистами, профессорами, академиками.

Библиотека великих писателей

Серия основана в 2009 году. Книги издаются в формате 185х265, переплёт составной. Продолжает замысел «Библиотеки великих писателей» Брокгауза и Ефрона, начиная с двадцать первого тома Гёте. Собрание сохраняет общую эстетику брокгаузовской «двадцатки» с её богатыми иллюстрациями, изящным оформлением, выверенным композиционным построением материала.

Художественные альбомы

«Вита Нова» с 2008 года выпускает альбомы современных художников, среди которых Рашид Доминов, Г. А. В. Траугот, Михаил Шемякин, Латиф Казбеков, Екатерина Ястребова, Дмитрий Иконников. Альбомы выходят ограниченным тиражом, как правило в пределах одной тысячи экземпляров. Формат: 250х230. Переплёт 7БЦ.

Современная литература

• Проза
• Поэзия
• Публицистика
• Монографии

Издательство «Вита Нова» выпускает также некоммерческие книги современных авторов, чтобы познакомить русского читателя с известными в узких кругах поэтами, прозаиками, среди которых можно отметить В. Каденко, А. Анпилова, В. Берестова, В. Бережкова, Е. Казанцеву, А. Иванова, А. Смогула и проч. Исключениями могут являться отдельные проекты хорошо известных современному читателю авторов — Даниил Гранин, Александр Городницкий, Эдуард Кочергин.

Детская литература

Издания для детей — это очень яркие, красочные проекты, с огромным количеством иллюстраций, крупным шрифтом, как и положено для детской литературы. Среди выпущенных книг — Дж. Свифта «Путешествия Гулливера», Д. Хармс «Тетрадь. Для детей и дураков», А. Бобринский «Эрмиты. Петербургская сказка», В. Лунин «Мой дом — волшебный», а также К. Бьёрк «Приключения Алисы в Оксфорде».

Отдельные проекты

В издательстве есть несколько проектов, в создании которых большую роль играет художник-иллюстратор. Например, «Мастер и Маргарита» М. Булгакова содержит 256 иллюстраций и обложку, разработанных братьями Г. А. В. Траугот. «Пословицы и поговорки» В. И. Даля иллюстрировала Татьяна Козьмина; «Дао дэ цзин» иллюстрировал Латиф Казбеков.

Публикации об издательстве и его продукции

• Е. Г. О верблюде в игольном ушке. «Книжное обозрение», 18.10.2001.
• Владимир Соболь. Новая жизнь книги. — «Петербургский книжный вестник» № 24, октябрь 2001.
• Александр Ройфе. Штучная работа. — «Книжное обозрение», 10.12.2001.
• профессор В. А. Лебедев. Бук-дизайн: новые достижения. — «Университетская книга» № 2, 2002.
• Е. Г. О каше и масле. — «Книжное обозрение», 21.03.2002.
• Наталия Осминская. Другой эрос Марины Цветаевой. — НГ EX-LIBRIS, 22.03.2002.
• Иван Медлин. На почтовой волне. — НГ EX-LIBRIS, 28.03.2002.
• Книги — события. — «Витрина» № 5, май 2002.
• Интервью с генеральным директором Алексеем Захаренковым в журнале «Книжный бизнес» № 5 (май) 2002.
• Лучшие издания 2001 года: выбор АСКИ. — «Книжное обозрение», 27.05.2002.
• Наталия Осминская. Байка — лучший попутчик. — НГ EX-LIBRIS, 06.06.2002.
• Газетная бумага для газет. — «Книжное обозрение», 15.07.2002.
• Александр Ройфе. Кролик белый, куда бегал? — «Книжное обозрение», 29.07.2002.
• Е. Геворкян. Политики, примадонны… и Коэльо. — «Книжный бизнес», № 9, сентябрь 2002.
• Сапфировое яйцо серии «Рукописи». — «Книжное обозрение», 09.09.2002.
• Валерий Воскобойников. Михаил Яснов в мире детском и взрослом. — ПИТЕР-book № 9, 2002.
• Александр Щуплов. Станет ли Ванька Жуков Иваном Фёдоровым? Вчера закрылась 15-я Московская международная книжная выставка-ярмарка. — Российская газета, 10.09.2002.
• Александр Вознесенский. На ярмарке победили семья и питерские. 100000 книг на ВВЦ. — НГ EX-LIBRIS, 12.09.2002.
• Виктор Кузнецов. Именное досье к «Божественной комедии». — Российская газета, 13.09.2002.
• Александр Гаврилов. Книги выходят в свет. XV ММКВЯ. — «Книжное обозрение», 16.09.2002.
• Александр Вознесенский. «Кипа бумаг» XXI века. Чтение Кафки по-новому. — НГ EX-LIBRIS, 26.09.2002.
• «В книге всё должно быть прекрасно…» — ПИТЕР-book 10/2002.
• Дмитрий Озерков. Ключ к истории искусства. — ПИТЕР-book 10/2002.
• Альберт Валентинов. Посмертные тайны Марины Цветаевой. — Российская газета, 18.10.2002.
• Е. Д. Моя Цветаева. — «Час пик» № 44. 30.10.2002
• Илья Фоняков. «Я Россию в себе ношу…» — ПИТЕР-book 11/2002.
• Михаил Лукашевич. На грани фола. — Aналитический журнал «Искусство управления» № 1 (19) 2003.
• Юлия Зартайская. Книжки с картинками и разговорами. — ПИТЕР-book 01-02/2003.
• Евгений Лесин. Поэты и этажи. Концерт из детских, полудетских и креплёных стихотворений. — НГ EX-LIBRIS, 13.02.2003.
• Михаил Яснов. «На светлом братском пиру…», ПИТЕР-book 03/2003.
• В. А. Лебедев. Бук-дизайн. Поиски и находки издательства «Vita Nova» — «Книжное дело», № 4, 2003.
• Юлия Зартайская. Коротко о книге. — ПИТЕР-book 05.2003.
• Татьяна Железняк. Время размуровывать амуров. Частица души подлинного Ленинграда-Петербурга. — НГ EX-LIBRIS, 31.06.2003.
• Елена Хаецкая. Вселенная по имени Марина. — ПИТЕР-book 06-07/2003.
• Михаил Яснов. Валентин Берестов. Избранные стихотворения. — ПИТЕР-book 08/2003.
• Илья Фоняков. Поэзия параллельного мира. — НЕВА № 9, 2003
• Сергей Бережной. Знак признательности и поклонения. — ПИТЕР-book 11/2003.
• Елена Конивец. Русская книга в гостях у рижан. — «Вечерняя Рига» 20.02.2004.
• Сергей Николаев. Золотые книги из России. — «Час», Рига 20.02.2004.
• Наталья Севидова. Русское слово в прекрасном оформлении. — Вести сегодня, Рига 20.02.2004.
• Светлана Дельфонцева. Книжки с картинками. — Вести сегодня, Рига 24.02.2004.
• Наталия Морозова. Золотая книга России. — «Телеграф», Рига 25.02.2004.
• Вадим Романов.«Золотая книга России» в столице Латвии. — ПИТЕР-book 03/2004.
• Глеб Ершов. Даниил Хармс. Случаи и вещи — ARTCHRONIKA № 1, 2004.
• Человек книги-2004. — «Книжное обозрение», 26.06.2004.
• Вадим Романов. Капризы Эдгара По. — ПИТЕР-book № 7-8.
• Дмитрий Малков.Цвет небесный, синий цвет. — «Книжное обозрение», 06.09.2004.
• Надежда Елизарова. Возвращение Гулливера. — ПИТЕР-book № 9.
• АДРЕСА Петербурга, журнал учёта вечных ценностей инв. № 15/27. «Про случаи и вещи Хармса», Слова Харлампия Митича.
• Андрей Аствацатуров. Хармс Д. А. «Случаи и вещи» — спб СОБАКА ru, октябрь #10 (45). ,
• Никита Елисеев. Сила через слабость. — «Эксперт. Северо-Запад», 27.09-03.10.2004 № 36 (193).
• Ольга Логош. Что было в августе-сентябре. — ПИТЕР-book № 11-2004.
• Никита Елисеев. О книжках с картинками. — «Эксперт. Северо-Запад», 15.11.2004 № 43 (200).
• Валерий Шубинский. «Даниил Хармс. Случаи и вещи» — «Критическая масса», № 3 за 2004 год.
• Диалог с книгой. — «Санкт-Петербургские ведомости», 16.05.2005.
• Светлана Хвостенко. Кадет рисовал Достоевского. — «Санкт-Петербургские ведомости», 21.05.2005.
• Ксения Молдавская. Гармония для гурманов. — «Книжное обозрение» № 27-28, 11-24 июня 2005.
• Елена Елагина. Николай Гумилёв: жизнь после смерти. — Нева" № 7, 2005.
• Ирина Дудина. Хармс в натуральной коже. — НоМИ / Новый мир искусства, 3/44/2005.
• Мария Каменецкая. Что почитать. — Санкт-Петербургские ведомости, 07.08.2005.
• Инна Ющенкова. «Русский ковчег» у родного берега. — «Секретные материалы», № 20 — сентябрь 2005.
• Юлия Зартайская. «В них свет и тьма» — «Книжное обозрение», #44 (31.10-06.11.2005).
• Павел Басинский. Председатель земного шара. — «ИНТЕРНЕТ» 9 ноября 2005
• Ольга Логош. Велимир Хлебников: король времени. — ПИТЕРbook, 11.11.2005.
• Никита Елисеев. Хлебниковоцентризм. — «Эксперт. Северо-Запад», 21-27 ноября 2005.
• Андрей Россомахин. «Книги / Рецензии / История» — «Критическая масса», 2005 № 3/4 /11/12/.
• Ольга Логош. «Мастер и Маргарита» с иллюстрациями Трауготов. — ПИТЕРbook, 22.11.2005.
• Ольга Петрова. «Мастер и Маргарита» — Невское время. 23.11.2005.
• Игорь Шнуренко, Дарья Глушакова. Мысли в дорогой оправе. — «Женский Петербург» № 11, декабрь 2005.
• Кадикина Ольга. «В чёрном плаще с кровавым подбоем» — «Книжная витрина», № 28, 14—27 декабря, 2005.
• Сергей Аркадьев. «Я для вас звезда…» — «Меценат» № 2, декабрь 2005.
• Виктор Леонидов. Создатель игольчатого экрана. — «Российские вести», 21-27 декабря 2005 года.
• Ольга Кадикина. Книга мастера. — «Книжный гид», декабрь.
• Алексей Балакин. Подарочный Булгаков. — «НоМИ», 6/47/2005.
• Юлия Воинова. Заслуженный художник Российской Федерации. — «АРТгород», 2006, № 1(12).
• Троица в квадрате. — «АРТгород», 2006, № 1(12).
• Пьер Шодерло Де Лакло «Опасные Связи». — «ШАНС программа», № 3-4, 9 января 2006 года.
• Григорий Амелин. [www.russ.ru/Kniga-nedeli/Moya-tak-razgadana-kniga-lica «Моя так разгадана книга лица…»] — Русский Журнал 10 января 2006.
• Часть культурного сокровища. — «ШАНС» программа, № 6, 13 января 2006 года.
• Мария Порядина. «Брысь, кошка!» — ПИТЕР-book, 02.03.2006.
• Натальин день. — «Санкт-Петербургские ведомости», 04.03.06.
• «Экземпляр № 1», «АГ». — «АРТгород», № II (13) 2006.
• Александр Неверов. Выставка в «нехорошей квартире» — Труд, 17.03.06.
• Ксения Молдавская. «И тут вошёл классик» — «Книжное обозрение» на IX ярмарке «Книги России» 18.03.06.
• Ксения Молдавская. Сладкие сдобные коты. — «Книжное обозрение», № 12 (2074), март.
• Ю. Орлицкий. Издательство «ВИТА НОВА». «В метро не почитаешь…» — Библио Глобус № 6, июнь 2006.
• Мария Каменецкая. Шифры, цвета и время в сборнике избранных произведений Марины Цветаевой. — Санкт-Петербургские ведомости, 03-09.06.06.
• Интервью с пояснением на обложке. — ШАНС, № 81, 07.07.06.
• Алина Былина. Подарок эстету. — Новости Петербурга, № 33 29.08-4.09.06.
• Жанна Козлова. Мастер созерцания. — Петербург НА НЕВСКОМ, октябрь 2006.
• Наталья Дельгядо. Другой взгляд. — Новости Петербурга, 31.10-06.11.06.
• «Видеоряд к Данте», «Человек книги — 2007». — «Книжное обозрение», № 245 PRO15.
• Александра Житинская. «На исходе пути я увижу лёд…»,
• Василий Когаловский. Дважды обожженное «Слово». — Российская газета № 87, 25 апреля 2007.
• Елена Хаецкая. Манон как объект созерцания
• Мария Каменецкая. Тень и дождь в иллюстрациях к роману «Сто лет одиночества». — Санкт-Петербургские ведомости № 10, 22.01.2007.
• Елена Герчук. Современники Данте. — [кАк).ru — Журнал о мировом дизайне, рубрика «Книжки как книжки».
• Елена Федотова. В начале было слово. — «Столицы и усадьбы» № 1 2007.
• Наталья Дельгядо. Один из нас, или «Я хотя бы попробовал» — ПИТЕРbook № 4 2006.
• К. Ф. Уникальные книги. — Free ТАЙМ № 4 май 2007.
• Виктория Хан-Магомедова. «Новая жизнь» в интерпретации Доминова. — «Декоративное искусство» № 6 2006.
• Мария Рукавицына. Памятник другу — «Столичный стиль» № 9 2006.
• Светлана Смирнова. Господин издатель — «Новости Петербурга» № 4 2007.
• Елена Хаецкая. Абсолютная книга.
• Эраст Кузнецов. «Слово о полку Игореве» в иллюстрациях Сергея Русакова.
• Елена Елагина. Издательство «Вита нова»: картинки и разговоры — «Нева» № 6 2007.
• Иван Шейко-Маленьких. Тайна черновиков поэта. — «Санкт-Петербургский Университет», № 7, 2007.
• Тимур Кибиров. Прояснение Есенина. — «Эксперт» № 37(133) / 24 сентября 2007.
• Мария Мельникова. Сны, купидоны и сфинксы. — Книжное Обозрение, № 38 (2152).
• Никита Вознесенский, Полина Ермакова. Шемякин in Петербург. — Прочтение, № 8/9 2007.
• Есенин: как это было. — «Невское время», 21 ноября 2007.
• Николай Крыщук. Придуманная судьба. — Прочтение, № 8/9 2007.
• Данила Давыдов. Победа над мифом. — Книжное Обозрение, № 47 (2161).
• Иван Шейко-Маленьких. Табу живут и побеждают? (фрагмент «Новая жизнь») — «Санкт-Петербургский Университет» № 8 (3756), 30 мая 2007 года.
• Татьяна Кириллина. Михаил Шемякин: «И всё-таки я оптимист» — «Вечерний Петербург», 28 сентября.
• Никита Елисеев. Тень от дыма. — Эксперт Северо-Запад, 10-16 декабря 2007, № 46 (348).
• Алёна Карась. Некто Шекспир. — Российская газета, 17 декабря 2007, № 282п (4545).
• Никита Елисеев. На стыке. — «Эксперт Северо-Запад» № 4(352) / 28 января 2008.
• Елена Семёнова. Лакмусовая бумажка памяти. — «Независимая газета», 1 февраля 2008.
• Ирина Шведова. Высоцкий + Шемякин. — «Московская правда», 12 февраля 2008.
• Лев Усыскин. Персональная инвентаризация человека-университета. — «Знамя» 2007, № 12.
• Юрий Герчук. Интеллектуальные игры издательства «Вита нова»
• Никита Елисеев. Самостояние мастера. — «Эксперт Северо-Запад», 25 февраля 2008.
• Владимир Соболь. Один из поколения легенд. — «Невское Время», 8 апреля 2008.
• Никита Елисеев. Дом и окна. — «Эксперт Северо-Запад» № 15 (363), 14 апреля 2008.
• Светлана Мазур. Жестокий роман. — На Невском, № 6 (137), июнь 2008.
• Никита Елисеев. Роман банкира-зэка. — «Эксперт Северо-Запад» № 27 (375)/7 июля 2008.
• Катя Валова. Лабиринты Гофмана. — «Под ключ» № 8 (72) сентябрь 2008.
• Татьяна Кириллина. Есенин был расчётливым стратегом. — «Вечерний Петербург», № 220 (23591), 7 декабря 2007.
• Сергей Погорелый. IV Биеннале графического искусства в Санкт-Петербурге — «КомпьюАрт», № 8 (140), август 2008.
• Никита Елисеев. Недемократическая человечность. — «Эксперт Северо-Запад» № 40 (388)/13 октября 2008.
• Эраст Кузнецов. «ВИТА НОВА»
• Михаил Кузьмин. Одним счастье улыбается, другим скалит зубы. — «Профессия», 14 ноября 2008.
• Дмитрий Фомин. О новой жизни, игольчатом экране, волшебных пилах и карандашах. — Альманах «Библиофилы России», том 5, 2008 год. "
• Михаил Кузьмин. Хармс в ветреную погоду. — «Час Пик», № 47 (564) 17-23 декабря 2008.
• Никита Елисеев. Последний авангардист. — «Эксперт Северо-Запад» № 47 (395).
• Никита Елисеев. Сын народовольца. — «Театральный Петербург», № 20, 2008.
• Дина Годер. Отпечатки пальцев. — «Время новостей», № 15, 30 января 2009.
• Ольга Канунникова. Из жизни парадоксов, или некоторые устрицы несчастнее других. — «Новый Мир», № 6, 2004.
• Никита Елисеев. Отражение отражений. — «Эксперт Северо-Запад» № 6 (404), 16 февраля 2009.
• Алексей Захаренков: «Книга скоро станет роскошью» — «Бизнес-стиль», РБК, 6 февраля 2009.
• Никита Елисеев. Несостоявшееся. — «Эксперт Северо-Запад», № 13 (411), 6 апреля 2009.
• Владимир Желтов. Сначала надо возрождать себя, а потом — свою страну. — «Невское время», № 62 (4330), 9 апреля 2009.
• Никита Елисеев. Кот и композитор. — «Новый мир искусства», № 66, 2009.
• Полина Виноградова. Как нары Иванов помирили. Санкт-Петербургские ведомости, № 062, 8 апреля 2009.
• Евгений Водолазкин. Небоскрёбы и сфинксы. Шемякин: метафизический и настоящий. — «НГ Ex Libris», 21 мая 2009.
• Ольга Манулкина. То, что вы не знали о Чайковском и боялись спросить. — Информационный портал «Афиша», 9 июня 2009.
• Никита Елисеев. Приношение Чайковскому. — «Эксперт Северо-Запад», № 25 (423), 29 июня 2009.
• Елена Калашникова. Русский Кэрролл. Тридцать восемь бесед об авторе «Алисы в стране чудес». — Газета «Культура».
• Никита Елисеев. На углу. — «Эксперт Северо-Запад», № 34 (431), 7 сентября 2009.
• Илья Кукулин. Победа неврастенического неудачника. — «Новое литературное обозрение» № 97, 2009.
• Лидия Березнякова. Истинная трагедия Чайковского. — «Невское время», 8 июля 2009.
• Владимир Желтов. Шемякин уступил своё место поющим поэтам. — «Невское время», 8 сентября 2009.
• Издательство «Вита нова»: игра всерьёз: интервью журнала с Алексеем Захаренковым. — ИНТЕРбизнес, № 9 (112), октябрь 2009.
• Ангелова кукла. — Газета «Культура», 29 апреля 2009.
• Артур Мезенцев. «Где отпелось чудное мгновенье и скулят минуты роковые…» — «Петербургский Час пик», 28 октября 2009.
• Благородная молодость. — ИНТЕРбизнес, № 10 (113), ноябрь 2009.
• Татьяна Кириллина. Николай II: частный человек на троне. — «Вечерний Петербург». 17 ноября 2009 г.
• Анатолий Стародубец. «ТАЙНЫЕ КОДЫ ЛЕОНАРДО», Эхо планеты, 4 декабря.
• Презентация книги Э. Кочергина «Крещенные крестами: записки на коленках» — Портал OPENSPACE.RU, 2 декабря 2009.
• Николай Александров. Передача «Книжечки». — Радио «Эхо Москвы», 10 декабря 2009.
• Тысячеискусник. — «Стиль жизни» (приложение к газете «Ведомости»).№ 9 (37), декабрь 2009.
• Вероника Хлебникова. Идеальные подарки для запойного детского чтения. — Журнал «Однако», 29 декабря 2009.
• Книжечки под ёлочку. — Интернет-газета «Фонтанка.ру», 26 декабря.
• Елена Герчук. Игра в архив. — [кАк).ru — Журнал о мировом дизайне, № 3 (51). 2009; рубрика «Книжки как книжки».
• Андрей Степанов. Лучший рассказчик Питера. — Портал «ПроЧтение».
• Полина Виноградова. Одинокое дерево тянется в небо. — Санкт-Петербургские ведомости, № 017, 02.02.2010.
• Константин Фёдоров. Вожди из колючей проволоки. — «На Невском» № 1 (2010).
• Никита Елисеев. Контрапункт. — «Эксперт Северо-Запад» № 5 (451)/8 февраля 2010.
• Разговор о литературе. — Радио «Говорит Москва». 18 января 2010 г.
• Татьяна Кириллина. Чеховские мотивы. — «Вечерний Петербург», 5 февраля 2010.
• Мария Каменецкая. Что почитать. — «Санкт-Петербургские ведомости», 12.02.2010.
• Елена Дьякова. В СССР беспризорник мог стать академиком. — «Новая газета», № 25, 12 марта 2010 г.

Ссылки

• [www.vitanova.ru Официальный сайт издательства]
• [twitter.com/vitanova_news «Вита Нова» Twitter]
• [www.facebook.com/profile.php?id=100003480829179 «Вита Нова» Facebook]

Отрывок, характеризующий Вита Нова

Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.