Витензон, Александр Айзикович

Александр Айзикович Витензон
Зискинд Иосифович Витензон
Дата рождения:	22 октября 1906(1906-10-22)
Место рождения:	Минск, Российская империя
Дата смерти:	6 июня 1999(1999-06-06) (92 года)
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Профессия:	сценарист
Карьера:	1936—1969
Награды:

Александр Айзикович Витензон (также Зискинд Иосифович Витензон, литературный псевдоним — Александр Витов; 22 октября 1906, Минск — 6 июня 1999) — советский кинематографист, сценарист и редактор.

Фильмография

Редактор

• 1936 — Депутат Балтики
• 1936 — Великий гражданин
• 1937 — Возвращение Максима
• 1938 — Выборгская сторона
• 1938 — Пётр I
• 1950 — Мусоргский
• 1950 — Римский-Корсаков
• 1954 — Большая семья
• 1955 — Овод
• 1955 — Дело Румянцева

Сценарист

• 1940 — Сибиряки
• 1957 — Заноза
• 1958 — Отцы и дети
• 1961 — На берегах Ингури
• 1963 — Кто оседлает коня
• 1969 — Главный свидетель

Семья

• Жена — Гита Сапгир, математик, родом из богатой семьи витебских фабрикантов.
• Дочь — Жанна Зискиндовна Витензон, сценарист-мультипликатор.

Ссылки

• [www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/sov/39501/bio/ Кино-Театр. Ру]
• [mediateka.km.ru/cinema_2001/encyclop.asp?TopicNumber=14372 Энциклопедия кино]
• [www.allrus.info/main.php?ID=201103&ar3=11 База данных «Современная Россия»]
• [ezhe.ru/cgi-bin/vgik-bd.cgi?p=p17720 Витов А. ВГИК 2000]

Отрывок, характеризующий Витензон, Александр Айзикович

Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.